Кто стрелял в урода?

– Розы, как и все на столе, для вас. Давайте выпьем за любовь. Это мой любимый тост. – Беньковский кивнул кудрявому официанту в национальном китайском костюме, тот разлил по бокалам шампанское и замер.

– Рози для нас?! – Девицы переглянулись и захихикали. Официант старательно пытался удержать белобрысое конопатое лицо в почтении, но не смог и отвернулся.

Неожиданно Галя смеяться перестала. Она замерла, с ужасом глядя в окно.

Беньковский ее одернул: – Ты еще и с придурью. Чего вылупилась?

– Там. – Девушка ткнула пальцем в стекло.

– Что там? – Беньковский поглядел в указанную сторону, но ничего не увидел.

– Жинка, гарна, но бачу, ведьма. Шкира билая, як у трупа и зелки горят. А с ний чиловик.

– Какая жинка, какой человек?! – Разозлился Беньковский: – Нет там никого.

– А я бачила. – Настаивала Гала.

– Гала брешет. Кохается если кого пужнет. – Объяснила Шатенка и схватила Галю за живот. Та вскрикнула, и обе расхохотались.

– Будем пить, или будем веселиться. – Строго спросил кавалер. Темперамент дам, его начинал утомлять. Шлюхи замолчали, чокнулись со своим клиентом, и выпили до дна. Беньковский к вину не притронулся.

– Исть тоже дозволено? – Спросила Гала.

– Дозволено. Хотите палочками, хотите вилками.

Девицы, сначала не решительно, затем посмелее, потом и вовсе без церемоний, принялись насыщаться.

– Давайте еще выпьем. – Беньковский сообразил, что при таких темпах, закусок надолго не хватит. «Они даже не понимают, что жрут…» – Подумал он и скривил губы в свою гаденькую улыбку.

– Выпьем. Хлопец, насыпь вина, чего спишь. – Потребовала шатенка. Официант не понял.

– Вино, дамы, не сыплют, а наливают. – Поправил кавалер и кивнул парню на бутылку.

Кудрявый «китаец» молча повиновался. После двух бутылок шампанского проститутки почувствовали себя свободно.

Беньковский извлек из кармана мобильный телефон:

– Галя, я сейчас наберу номер, если подойдет женщина, буду говорить я. Если мужчина, ты позовешь Надю. Поняла?

– Як не понять. – Заверила Гала. Беньковский прошелся по кнопкам и передал ей трубку. Гала внимательно слушала и молчала.

– Ну, что? – Спросил Андрон Михайлович.

– Як в могиле.

Беньковский взял у девицы телефон и послушал сам. Долгие скучные гудки говорили об отсутствии абонента. Он отключил связь и вернул мобильник в карман.

– Ты, человик гарный, хоть и страшний як черт. – Сочувственно глядя на погрустневшего клиента, ободрила Гала. – Если еще бутилку, я не против робить. Ты куды нас потащишь. У тэбэ хата исть.

Беньковский зло посмотрел на захмелевших путан: – Пошли вон.

– Ты чего гутаришь? – Не поняла Галя.

– Пошли вон! – Громко закричал Андрон Михайлович и затопал ногами. Девицы испуганно отпрянули. Гала уронила стул.

– Выведи их. – Приказал Беньковский официанту и всунул в руки шлюхам по букету роз.

Оставшись в одиночестве, Андрон Михайлович потребовал, чтобы со стола убрали. После чего заказал икры и водки. Выпил пол литра. Выпить он мог много, поскольку больше окосеть ему не грозило.

Расплатившись, вышел, спокойно сел в машину и поехал на Фрунзенскую набережную. Заняв свой наблюдательный пост, через садик от подъезда Ерожиных, выключил подфарники и, глядя на парадное, застыл. Прошел час. За это время к подъезду Ерожиных подрулили два такси. В одном прибыл пожилой мужчина с чемоданчиком. Из другого выпорхнула долговязая дамочка с пуделем.

Около двух ночи двор осветили яркие фары шестисотого «Мерседеса». За ним жалобно катил старенький «Жигуленок». Не доезжая до наблюдаемого подъезда, лимузин притормозил. Водитель выскочил из машины и раскрыл дверцы. «Жигуленок» остановился сзади. Беньковский «Жигуленок» узнал, раньше чем из него вылез двухметровый водитель. «Господин Михеев, собственной персоной» – Усмехнулся бывший объект слежки Глеба. Надя с мужем вышли из задних дверей «Мерседеса» С ними рыжеволосая красавица. Точно такая же рыжеволосая появилась из «Жигуленка» Из передней двери «Мерседеса» тяжело выбрался толстый крупный мужчина. Вся компания, хохоча и обнимаясь, скрылась в дверях. Выход из машин занял не больше двух минут, но Беньковский успел разглядеть лицо Надя. Она была счастлива. И это для Андрона Михайловича показалось самым обидным.

– Завтра ты смеяться уже не будешь – Глухо проговорил озлобленный шантажист, завел двигатель и медленно покатил со двора.

* * *