Кто рано встаёт, тот рано умрёт

Поняв, что от меня больше ничего путного не узнать, Сквортцоф заканчивает допрос. Подписываю протокол и – «Чюсс! – Чюсс!» – возвращаюсь в свою каменную клетку. А в ней, как во дворце Снежной королевы. Поспешно включаю обогреватель. Давай-ка, дорогой, поработай! Усаживаю себя к ноутбуку. Включаю его и, пока компьютер загружается, думаю.

Что мы имеем? По словам Сквортцофа Харди был убит вчера утром. Кто-то очень злой на шалопая заколол его ударом в сердце и спрятал труп в чане с известью. Видимо убийца хотел, чтобы известь уничтожила тело или хотя бы следы. Значит, убийца знал о том, что ремонт во время выставки проводиться не будет. Он ничем не рисковал. В чан не заглядывали бы полторы недели.

Не отвлекаясь от своих размышлений, завариваю себе кофе. Не откажу-ка я себе в допинге. Пробую. Ну, вот. Так-то лучше!

С кофе можно спокойно рассуждать дальше. Кокос утверждает, что видел, как после полуночи Харди заходил в свою комнату. Если Харди ночевал у себя, то зачем он встал так рано? Кто рано встаёт, тот рано умрёт. Кстати, неплохое название для детективного романа. Вряд ли Харди убили в постели, а труп потом тащили через весь замок в восточный корпус. Одному человеку с этим, пожалуй, не справиться, если он, конечно, не такой здоровый бугай, как Сквортцоф.

Следующий факт: родстер Харди исчезает с автостоянки, зато в кустах появляется велосипед. Я заметил его в четверг. Разумеется, велосипед мог стоять там и раньше, но все жё такое совпадение очень интересно.

Следующий факт: драка Никса с Харди. Никс был унижен на глазах Мари. Не очкарик ли отомстил своему сопернику? Интересно было бы узнать, как Никс провел роковое утро?

Следующий факт: Бахман находит на лестнице испачканную извёсткой алебарду. Какую роль в этой головоломке играет алебарда? Зачем она вообще нужна? Ведь алебардой можно только рубить, а Харди закололи острым клинком.

Следующий факт: тело обнаруживает Кокос, и он же утверждает, что Харди накануне вечером был ещё жив. Можно ли доверять показаниям этого скользкого албанца?

Я смотрю на свой список вопросов. Вроде я ничего не прошляпил? А Замок-то оказался вовсе не скучным местом! Древняя каменная громада полна загадок и жути: безглазый труп в чане, таинственные ночные тени, непонятные поступки обитателей, да ещё, говорят, привидение Полоумной Марии бродит ночами по тёмным залам. Чем не сюжет для романа?

От размышлений меня отрывает Лиля. Время ленча. С сожалением покидаю едва успевшую нагреться комнату. Прохожу привычным путём и вот: я снова в столовой.

«Халло! – Халло! Хай! Сервус! Грюсс готт!»

На первый взгляд в мрачном помещении ничего не изменилось: также холодно и неприютно. Камин, долгий стол, картина у стены. Лиля опять с посудой, Эрих с Бахманом, Мари с Никсом, Баклажан с Кокосом, Алинки нет, остальные кто где. Творческие люди стараются не смотреть на пустой стул, на котором позавчера сидел Харди. Эдика тоже не видно. Видимо слушает лекцию, как из своего оболтуса сделать праведника. Занимаю место возле остроносой Селины и Урсулы в зелёной, как хлорофилл, майке. Оглядываю стол. Меню завтрака Геракла остаётся без изменений: оливки, малоаппетитный овечий сыр, зерновой хлеб и вино из замкового виноградника. Печально. На такой диете я скоро заблею, как недовольный баран.

Бахман вдруг звенит ложечкой по пустому стакану, привлекая к себе взгляды присутствующих.

– Внимание, коллеги! Я должен сделать важное объявление.

Все поворачивают головы к руководителю студии. Я тоже.

– В связи с произошедшим ужасным преступлением, решено отложить проведение нашей выставки.

– Отложить? – перебивает Бахмана плешивый Кельвин. – На какое время отложить?

– Ничего определённого сказать не могу, – пожимает плечами Бахман. – Видимо, до конца расследования.

– И сколько оно продлится? – спрашивает Урсула. – Через неделю я должна выйти на работу.

Продавщицу поддерживают остальные:

– И я! И я! И я!

Бахман поднимает руку, прося тишины.

– Я понимаю, что все мы долго готовились к выставке, специально взяли отпуска, но смерть Харди нарушила наши планы.

– И что же теперь с нами будет? – подаёт голос Мари.

Бахман некоторое время молчит, сжимая губы в тонкую линию. Творческие личности ждут в напряжённом молчании. Маэстро делает пару коротких затяжек, окутывает себя облаком дыма и, наконец, произносит из этого облака:

– Скорее всего выставку разрешат провести только после поимки убийцы.

Сразу поднимается шум и гам. Художники наперегонки негодуют. Их можно понять. Работать несколько лет над своими произведениями, лелеять надежду, что скоро их труд будет по достоинству оценён и вот на тебе: такой феерический облом! Конечно, несчастного Харди всем жаль, но и со своими мечтами о славе никто просто так расставаться не хочет.

– Какое безобразие и попрание наших прав! – повышает голос Кельвин. – Может быть, потребовать от инспектора отменить запрет на проведение выставки? Или обратиться прямо к бургомистру!

Бахман отрицательно крутит головой.