Кто ищет, тот всегда найдёт

Трапер снисходительно улыбнулся.

— А как ты думал? Тебе жильё надо?

Я засмущался, тронутый неожиданной заботой.

— Да, в общем, не против.

— Вот, — подытожил сердобольный Борис Григорьевич, — и никто не против. Контору новую надо, в этой уже не помещаемся, даже Красного Уголка нет. Женишься, ещё одна камеральщица добавится.

Я был несказанно польщён тем, что для моей будущей жены построят новую камералку.

— Склад надо расширять — растём, конюшню необходимо новую, а то перед лошадьми стыдно, — пошутил хозяйственный руководитель камеральной группы, а я сейчас, на больничной койке, порадовался за Росинанта. — На участках тоже немало дел, — продолжал обоснование основного геофизического метода ответственный проектант. — О переправах и мостах мы уже говорили. Прибавь сюда пищеблоки, зимовья, склады с защитой от… — Знаешь, кто самый страшный зверь в тайге?

— Тигр, — не сомневаясь, ответил я.

— Правильно, — подтвердил Борис Григорьевич, — мышь. Эти маленькие серые тигры едят всё, даже банки с тушёнкой разгрызают, а если не смогут, то бесследно утаскивают, так что многое приходится списывать, — он покачал укоризненно головой, осуждая мышиный аппетит, и продолжил дальше по теме: — Нужны каркасы для палаток, палаточный красный уголок, крытые загоны для лошадей, бани, уборные на два очка…

— Можно и на одно, — предложил я сэкономить.

— А если двоих припрёт? — возразил предусмотрительный старший инженер.

И я окончательно сник, оглушённый объёмом крайне необходимого строительства, особенно на участках, чего на своём в этом году почему-то не заметил, в том числе и двухочкового удобства.

— Ладно, — остановился Трапер, — Шпацерман потом посмотрит и добавит недостающее. А мы подумаем о необходимой детальности работ, о рациональной сети наблюдений. Что можешь сказать по этому поводу?

Честно говоря, мне, оглядываясь назад, ничего не хотелось говорить. Но не мог же я, инженер в должности старшего техника, расписаться в собственном профессиональном бессилии?

— Оптимальные детальность и сеть наблюдений определяются предполагаемыми размерами искомых объектов в плане, а в целом — геологическим заданием.

— Примитив, — нелицеприятно оценил мои теоретические знания и по этой части практический проектант. — Кто знает эти размеры? Предположишь не те и пропустишь. Поэтому лучше подстраховаться и не экономить на детальности, насыщая площадь исследований максимумом точек наблюдений. Логично?

Ещё бы, я сразу догадался, что чем гуще, тем вернее.

— Надо вкладывать в проектный объём побольше детализации и дополнительных измерений, вдоль и поперёк, и не бояться переборщить — платят-то за каждую измеренную точку, чем больше точек, тем больше платят, за всё надо платить…

Он выпучил мертвячьи глаза, наклонился надо мной, затряс клещатыми лапами за плечо и заверещал сдавленным голосом:

— Делай наблюдения чаще, делай точку дороже…

Я как-то скованно вырывался, пытаясь закричать, но из горла рвался вялый хрип. В ужасе открыл глаза и увидел близко над собой лицо… но не Трапера, а Жукова.

— Ну, ты и дрыхнешь, кавалерист! — густые чёрные брови совсем сошлись на переносице, а живые глаза внимательно вглядывались, определяя мой тонус. — Как ничего?

А я, вдавливаясь в плоскую кровать, тоже пытался угадать, зачем он меня разбудил.

— Хвост пистолетом! — побахвалился от неуверенности… и зря.

— Молоток, наездник, значит, будем оперировать?

Мне совсем этого не хотелось, я-то надеялся, что останусь целым и невредимым, поваляюсь с недельку и выпихнусь на волю.

— Я не умею, — лепечу, оттягивая предрешённый ответ.

Хирург, смахивающий внешностью на мясника или палача, коротко хохотнул, довольный оптимизмом жертвы, и успокоил:

— Я тебе помогу, не возражаешь?

Я ещё раз прикинул возможные варианты, но не нашёл ни одного против.

— А вы умеете? — тяну резину. А вдруг он, как и я в геофизике — начинающий и вляпается, как и я на скале, только колено-то не своё расквасит. Ладно, колено, а что, если ногу нечаянно отчекрыжит? Вон, какой бугаина! Не рассчитает силёнок, чуток надавит на нож, и секир ноге! Руки-то, небось, после вчерашней пьянки дрожат. Доказывай потом, что он не прав. Не докажешь — свидетелей-то не будет. А зря! Я бы на каждую операцию назначал суд присяжных. Пусть бы наблюдали: там ли режут, то ли зашивают. Нашим докторам, конечно, можно доверять, они не капиталисты, не за деньги вкалывают, но доверяя — проверяй. Всё равно страшновато. Нельзя мне без ноги, их всего-то две у меня.

— Резать будете или отрезать? — мужественно ставлю вопрос ребром.

Иваныч вмиг посерьёзнел, огорчённо насупился.

— Ну-ну, не ожидал, — пеняет мне, тому, кто рискует не только ногой, но и блестящей карьерой. — Буду резать, если согласишься, иначе на всю жизнь останешься «рупь пять — два с полтиной». Почистим, подмажем твои шарниры, подвяжем, свяжем где надо, зашьём, и затопаешь лучше, чем прежде. Обещаю! Согласен?

— Согласен, — буркнул, сдаваясь.

— Ну и лады, — удовольствовался настырный лекарь. — Подпиши здесь.

Оказывается, я ещё и подписать должен свой смертный приговор.