Ксенофоб

– Здравствуй, козлик, – голос у Феди был ровный, тон – доброжелательный и даже ласковый. – Что значит – «кто»? Х... в пальто! Ты, козлик, совсем о...ел? Отвечаешь на звонки по чужому телефону, и еще спрашиваешь – кто?!. Нет, козлик, ты ошибаешься, это не твой телефон – ни «теперь» и никогда вообще... Да, ты опять ошибаешься – ты все-таки козлик. Лет через двадцать, если доживешь, ты будешь просто козлом – пожилым и глупым. А пока что ты – козлик, юный и тупой. Купи вазелин, козлик – очень скоро он тебе понадобится.

Федя отключил телефон, положил его в карман, бинокль сунул в «бардачок» и деловито уточнил:

– Ты как? Машину вести можешь?

– Могу, но... – я насторожился – что-то мне эта многообещающая деловитость не понравилась. – Вопрос: куда вести?

– По шоссе до поворота; потом сто метров по аллее до кафе; там двенадцать секунд стоим, мотор не глушим; по команде «ходу!!!» – рывок, двести метров до перекрестка, – четкой скороговоркой отбарабанил Федя. – Ну и все, дальше уже по обстановке, я скажу – куда.

– Слушай... Что-то мне это...

– Ты что, рулить разучился?

– Да нет, я не в том плане...

– А, понял... Тебе телефон нужен?

– Нужен, но...

– Твоя задача – прокатить меня по указанному маршруту. Остальное я сделаю сам. Вопросы по маршруту есть?

Вообще-то все мое естество категорически возражало против такого поворота истории. Моя кроличья душонка заходилась в истерике и истошно вопила: «Не надо!!! Это неправильно! Это не по-нашему! Мы так никогда не делаем!».

Но Федя был переисполнен азартом и на тысячу процентов уверен в себе – как вольный бык, подпущенный к зажатой в станок буренке.

И эта уверенность отчасти передалась и мне.

– Так... Мы его заберем?

– Да.

– И... эмм... побьем и отнимем телефон?

– А что, есть варианты? – Федя глумливо хмыкнул. – Ну, хочешь – подарим ему еще и мой телефон? И для пущего удовольствия поцелуем его в ж...?

Да, это глупые вопросы. Это я так: с духом собраться...

– Ладно. Давай попробуем.

– Ну вот, это другое дело, – одобрил Федя. – Выходи, номера снимем.

Мы быстро сняли номера и спрятали в багажник. Я читал в Интернете, что при потасовках и прочих происшествиях никто и никогда номера не запоминает, но подстраховаться не помешает: мало ли как оно там повернется.

– Есть такое дело, – Федя испытующе посмотрел на меня. – Готов?

– Да.

– Хорошо. Значит так: я сяду сзади. Когда остановимся – выйду, дверь оставлю открытой. Закрывать не надо, а то нехорошо получится. Понятно?

– Да.

– Повтори.

– Что повторить?

– Что с дверью делать.

– Ничего не делать. Дверь – не трогать.

– Хорошо. До террасы едем спокойно. Без рывков. По приему груза – спурт. То есть рвем во все лопатки. Если кто-то из джигитов попробует заблокировать дорогу – сшибай на х... При разгоне не страшно, не убьешь. Вопросы?

– Нет.

– Ну все – поехали...

* * *

Чтобы добраться до оккупированного младогорцами кафе, нам понадобилось немногим более минуты.

Для меня эта минута длилась целую вечность.

Как это обычно бывает со мной в аналогичных ситуациях, мир вокруг мгновенно превратился в огромное болото, вязкая трясина которого крепко вцепилась в мой тщедушный организм и не давала ему работать с нормальной скоростью. Короче, реальность вдруг стала страшно медленной, неповоротливой и тягучей.

– Сто-о-ой! – загудел Федя протяжным ревуном грузовой баржи, открыл правую заднюю дверь, медленно выползая из салона.

Я помотал головой, пытаясь обрести четкость панорамы. Взор застилала красная пелена, фигуры младогорцев на террасе и около расплывались, а местами даже раздваивались, в ушах ритмично и надсадно молотил не желающий набирать скорость пассажирский литерный...

Как вообще в таком состоянии можно еще что-то делать? Вести машину, выполнять команды, сохранять способность разумно мыслить...

Федя величавой годзиллой доплыл до второго столика (девять шагов от крылечка – я считал), опрокидывая стул, сгреб квадрата за шиворот и поволок к машине.

Э-э-э... Не ожидал!

Думал, будет короткое общение – предложение выйти, или что-то в таком же духе. В случае отказа, возможно – сокрушительный удар, бездыханное тело – на плечо... А квадрат тяжел, да и здоров, как бык, вырубится ли сразу – бес его знает...

Такое я видел впервые в жизни: чтобы человек бежал спиной вперед, под углом в сорок пять градусов (голова на метр опережает ноги), и при этом махал руками, как вертолет лопастями – словно пытался взлететь.

Впрочем, детали я сумел запечатлеть только потому, что пребывал в своем тягучем кроличьем измерении. А на деле все получилось практически мгновенно. Девять шагов туда, девять – обратно, Федя с разбегу вогнал квадрата в салон – как гвоздь забил, живым шурупом ввернулся сам, и трубно проревел:

– Хо-о-оду-у-у!!!

Ходу?

– Хо-о-оду-у-у!!!

Ходу... Ходу... Э-э-э... Это, видимо, какой-то японский хоккуписец?

– Хо-о-оду, б...!!!

А, вспомнил: это надо быстро у...ть отсюда, крол ты наш тормознутый!!!

Я без нужды перегазовал и мы вальяжно отплыли от террасы.