КС АП А ХУЛИ ГАНКА

одна полоска, но меньше, чем две. Девки завидовать будут. Когда старуха

заканчивает последнюю полоску, оглядывается на меня. Я важно и медленно

киваю. Она успокаивается. Натке колет тонкие полоски.

Охотники правильно мозгуют, что разные полоски - это из-за меня.

Я не отрицаю.

- Бэмби давно у нас. Хорошая девка, не ленивая. За Ксапу дралась.

А Натка - человек новый, - говорю. Охотники соглашаются, важно кивают.

Бабы уже расставляют столы, по случаю праздника застилают их пленкой.

Столы не те, к которым чудики привыкли, а наши, низенькие. За которыми

прямо на земле сидеть можно. Девки несут миски, кружки, расставляют высокие

бутылки с соками. Я вспоминаю, как в первый раз не знал, как такую бутылку

открыть. Теперь даже дети знают. Рассаживаемся неторопливо, ждем, когда

Мудр или Головач слово скажет. Я вспоминаю про старуху-чубарку, разыскиваю

Евражку и велю ей и Жуку сесть рядом. Евражка не хочет, но объясняю ей,

что кто-то должен чубарке переводить нашу речь. А еще - чубарка сидит

на почетном месте для гостей, там на столе самые вкусности. Жук сразу

соглашается.

Поднимается Головач.

- Растет наше общество. Сергей уже двух девок в свой вам привел.

Скоро у них дети появятся. Как мы все зимой в один хыз вместимся? - И

садится. Начинаем есть. Открываем бутылки с соком, разливаем по кружкам.

Мы с Ксапой грейпфрутовый любим, а Мечталке и Жамах наливаю виноградный.

Он им больше нравится. Ксапа радуется - перед ней на столе целая миска с

хлебом. Чудики без хлеба есть не могут. Так и ест - в одной руке ложка,

в другой кусок хлеба. Не выпускает. Словно боится, что убежит.

Геологи шушукаются и дружно кричат: "Горько!" Вчера весь вечер

кричали, мы уже знаем, что это значит. Сергей важно надувает щеки и девки

чмокают его с двух сторон. Сегодня придумали, вчера такого не было.

Вообще-то, девкам не до праздника. У Бэмби щеки болят, а Натка вдобавок

всего боится. Сергей еще не объяснил, что теперь, с полосками на щеках в

нашей долине ей бояться нечего. А раз она старшая женщина в ваме, ни одна

баба не посмеет ей подзатыльник дать.

Ксапа, перегнувшись через стол, обсуждает с Платоном, к какому делу

ее пристроить. Решают сначала отдать в помощники Свете, а когда языки

выучит, повесить на нее перепись населения. А что? У нее мужчина и вам

есть. Почти охотница. Все видели, не побоялась на мужчину руку поднять.

Опять же, полоски на щеках. Уважать ее будут.

Когда миски пустеют, Бэмби что-то шепчет Сергею на ухо и убегает.

Вскоре возвращается с гитарой. Начинаются песни. Много песен на русском,

но одна уже на нашем. Веселая песня про охотника Ивана Топорыжкина, у

которого волк украл и съел зайца. Охотник поймал волка, связал и принес

в свой вам. Жена охотника принялась колотить волка палкой и требовать,

чтоб тот вернул зайца. На волка напала медвежья болезнь, и он вернул то,

что смог, что когда-то было зайцем. Дети посмотрели, понюхали... "Знаешь,

папа, плохого зайца ты сегодня принес", - говорит охотнику младшая дочка.

Очень смешная песня. Всем охотникам понравилась. И слова легко

запоминаются.

Темнеет. Чудики зажигают электрический свет. Много света! Все видно

как днем. А затем чудики устраивают танцы. Приносят музыку, становится

шумно и весело. Из наших никто не умеет танцевать, но Света и Ирочка

обучают всех желающих. К ним присоединяется и Натка. Ксапа тянет меня

из-за стола за руку. Учит танцевать вальс. Это просто, главное на ноги

не наступать.

- Хорошо, что не полька и не мазурка, - говорит мне Ксапа. - На них

у меня пока здоровья не хватит. Как здорово, Клык! Чувствуешь, что значит

- цивилизация!

Мечталка и молодые заводят хоровод. Ксапа смеется и говорит, что

хоровод под вальс - это конец света!

Затем играем в змейку, в ручеек. Ксапа объясняет, что у них танцы

на дискотеках устраивают, чтоб парни и девки знакомились. А что, весело!

Утром старуха-чубарка собирается лететь назад. Советуюсь с Платоном,

и набираем ей целый пакет подарков. Того и гляди, ручки оторвутся. (Плохие

пакеты у чудиков. Наши мешки из шкур прочнее.) Там и нож в ножнах, и

эмалированная миска, и ложка с кружкой, и фляжка на ремешке, и бухта

толстой, очень прочной жилки, которую Ксапа зовет сапожной нитью, и

продукты, и консервы в железных банках.

- Ты мудрая женщина, - говорю я старухе. - Ты правильно понимаешь

слова. С тобой просто говорить. Прилетай еще. Это - тебе, - и вручаю

пакет. Старухе очень хочется гордо отказаться и очень любопытно, что в

пакете. Побеждает любопытство.

- Хоть ты еще и лоботряс, но Жамах тебя мудрости научит, - сердито

говорит она, пожевав губами, забирает у меня пакет и лезет в вертолет.

- Вредная старуха, - поясняю я Платону, когда вертолет улетает. - Но

в совете матерей у костра сидит. Жамах говорит, нельзя с советом матерей

ссориться.

Женщины геологов улетели домой на зеленом вертолете, который привез

бочки с топливом и много-много брезентовых вамов, больших и маленьких.

Но Глаша, женщина Вадима, остается. Вадим не сумел загнать ее в машину.

- Черт с бабой спорил, да сдох. А я еще жить хочу, - заявляет он

Ксапе под дружные смешки шабашников.