Крысиный Вор

Но это еще не все, Хантре сейчас не смог бы сказать, где же он сам находится: сидит на подушке в гостиничном номере, возле столика с угощением – или стоит у окна в совсем другой комнате, забытой, но хорошо знакомой, и девушка не скользит перед ним в танце, а замерла у него за спиной. Золотоглазый обещал, что не тронет ее, но они должны расстаться – «иначе я за себя не ручаюсь».

Это прощание: больше они не увидятся. И сердце болит, потому что рушится мир, который они для себя выстроили, и рвутся в клочья все их волны, травы и облака.

Данра говорила: неизвестно, как это заклятье выглядит, но когда его увидишь, сразу поймешь – вот оно. И что с ним делать, тоже поймешь, это же твой танец. А Хеледика боялась ошибиться, боялась не заметить… До последнего мгновения боялась, пока не начала танцевать.

Сейчас время и пространство Хантре Кайдо, все его прошлое и настоящее было замкнуто в ее танце, словно косточка в вишне или песчаная роза в глубине бархана. И нужное заклятье она распознала сразу: как будто шов наискось через сердце, крупными неровными стежками. Впрочем, другая ведьма на ее месте увидела бы что-нибудь другое.

Всего-навсего запирающее заклятье. Он им воспользовался, чтобы ослабить боль потери. Шла война с нечистью, которая вторглась из другого мира, и от Стража Сонхи слишком многое зависело, он должен был действовать и повелевать стихиями, не отвлекаясь на личные переживания. А потом, когда выяснилось, что утраченного не вернешь, не стал его убирать – пусть будет, с зашитым сердцем легче живется.

Через несколько лет после окончания войны его убили в какой-то случайной стычке (с кем угодно бывает, Страж Мира не исключение), и в следующей инкарнации он об этом заклятье забыл – притом что оно никуда не делось.

Иногда ему снилось что-нибудь из той жизни. Золотоглазого, который вырвался из Хиалы и родился человеком, он в дальнейшем интуитивно избегал: всякий раз вовремя уезжал из города, переходил на другую сторону улицы, сворачивал в другой переулок… Если б спросили, не смог бы объяснить, в чем дело. Было смутное чувство, что, если, к примеру, войти не в ту дверь, а в эту, и не сию минуту, а спустя полчаса, все сложится проще и безопасней. Играть в прятки с видящим – безнадежное занятие, даже для бывшего демона, которого, в свою очередь, преследовало неотвязное желание непонятно кого найти. Впрочем, потом они все-таки встретились.

Все это было для песчаной ведьмы как на ладони, поскольку находилось внутри пространства, которое она создавала и очерчивала своим танцем. И теперь она могла убрать шов, снять заклятье, в котором давно уже не было никакого смысла.

Когда она разорвала первый стежок, Хантре вздрогнул и побледнел. Выражение лица у него стало такое, словно ему в сердце вонзили нож, и он не может решить, то ли его выдернуть, то ли лучше не трогать.

На втором этаже гостиницы Орвехт пил остывший зеленый чай и разбирал последние ошибки Грено Гричелдона. Ошибок было немного: Грено почти никого не сглазил, а если где и брякнул лишнее, вовремя спохватился и завернул нежелательный посыл. Успех налицо, но ткнуть младшего коллегу носом в промахи тем более необходимо, иначе возгордится и ослабит самоконтроль.

Ривсойм Шайрамонг хрустел засахаренными орешками и снисходительно поглядывал в окно, на крыши «этой провинциальной сурийской дыры». Круглолицый и румяный, он был похож на хомяка с набитыми защечными мешками. Суно добросовестно выполнял свою задачу – подавал ему пример остепенившегося семьянина, никаких интрижек и дорожных флиртов, не придерешься. Правда, в Имувате он едва не сплоховал, о чем до сих пор вспоминал с досадой – но кто ж об этом знает?

Разумеется, он сообщил Крелдону, что Ламенга Эрзевальд была замечена в Имувате, и послал мыслевестью ее нынешние приметы, однако ведьму-смутьянку так и не взяли. Возможно, она все же отыскала какую-нибудь стеклянную вещицу нужного цвета и вернула свою силу. Или сменила красно-черный наряд на неброское сурийское тряпье. Или и то, и другое сразу, поди теперь найди ее! Так что, если честно, Суно Орвехт заслуживал разноса не меньше, чем приунывший Грено.

Внезапное магическое возмущение заставило его встрепенуться, выставить щиты, изготовиться к обороне или атаке, по обстоятельствам… Парни молодцы, тоже отреагировали. Впрочем, минутой позже стало ясно, что тревога ложная.

Это было похоже на огонек, который сперва чуть теплился, а потом вдруг вспыхнул и ярко засиял. Или на стремительно раскрывшийся бутон, перед тем словно чем-то стянутый, и то, что его стягивало, разлетелось клочьями. Красиво. Для окружающих не опасно. Чья-то личная магия: источник находился неподалеку, в гостинице.

– Отбой, – негромко произнес Суно.

Он оценил ситуацию раньше, чем молодые коллеги.

– Ух ты, что это было? – спросил Ривсойм.

– Скорее всего кто-то на верхних этажах экспериментирует.

Грено открыл рот, явно собираясь прокомментировать непонятное событие, но передумал и ничего не сказал.

Вот и умница, с одобрением подумал Орвехт.