Крысиные гонки

Сейчас один из них, толстый, наглый, с почему-то плотно, в несколько слоёв проклеенной лейкопластырем и марлей щекой, стоял около выключенной телепанели и, жестикулируя плотно перебинтованной кистью правой руки, явно что-то «предъявлял» Насте, что работала у друзей чем-то вроде администратора-билетёра-кассира-видеотехника. Судя по её совсем бледному виду — предъявлял давно и с чувством. Увидев вошедшего Владимира, Настя с облегчением выдохнула:

— Вот он — владелец! С ним и разговаривайте! — с бочком-бочком стала упячиваться в сторону.

— … ща тут всё ращнесём нах и тя на хруг поставим, бушишь тут ищчто… — не закончив тираду, которую толстый обращал к девушке, тот повернулся, отыскал взглядом Владимира:

— Ааа!! Иди щуда, пащкуда! — подойдя поближе, Владимир определил, что, видимо, морда у него сильно порезана, он и говорил, стараясь не двигать губами; за главного он у них, что ли?

— Твая шш… шарага швая?? — надвинулся на Владимира толстый. От него противно воняло потом и медицинской химией. Парни, до этого бесцельно слонявшиеся по залу, пиная стулья, стали стягиваться к нему. Владимир насчитал шесть рыл вместе с главарём, вскоре они образовали вокруг него круг — и это не сулило ничего хорошего. Тихонько стукнула дверь — Настя сбежала, Владимир остался один на один с шестерыми явно не расположенными к нему типами.

— А вы кто такие, вам что надо? — стараясь без нужды не обострять, задал он как ему казалось, самый безобидный вопрос.

— Чо?.. Чо, ты наешжаишь што ле, коммерш шраный??? — неадекватно отреагировал толстый и попытался схватить за ворот Владимира левой рукой, но тот отодвинулся. Толстый, промахнувшись рукой, покачнулся, и неуклюже сделал шаг вперёд, при этом нога его чуть не подвернулась и он страдальчески сморщился. «Чёрт, какой-то инвалид…» — подумал Владимир, — и с ногой у толстого тоже было что-то неладно, из-под штанины джинсов над кроссовком у него он заметил толсто намотанный бинт.

Но остальные были вполне себе здоровы, что он тут же и почувствовал посредством болезненного толчка арматурным прутом между лопаток…

— Стой, падла, как стоишь!

— Гуинплен, ипани ему по чану, штоб понял о чём речь! — тут же послышались слова поддержки толстому. Припадая на ногу, тот приблизился к Владимиру и, противно воняя изо рта, стал излагать «претензии».

Из шепелявой речи «Гуинплена» Владимир понял, что он — «шука паршивая», «шукин кот» и «паханец», что он со своим «паханым видеошалом» находится «на территории» этого вот толстяка, носящего имя трагического героя Виктора Гюго явно за травмированную рожу, — вот ведь, начитанные твари… Что он должен платить, платить и платить, потому что уже столько времени, не спрося разрешения… «…да он вааще офигел, падла, коммерс поганый, расположился как у себя дома!» — поддержали главаря подельники, поигрывая железяками и с явной издёвкой разглядывая попавшегося в круг коммерса.

— Чего бы вдруг? — попытался отмазаться Владимир, но тут же ощутил вновь болезненный толчок в спину. «Они ведь и пырнуть могут. И очень просто» — мелькнула мысль, — «Сссука, без ствола как голый на параде!»

— Шы што, патла, платить не хошишь?? — нагнал строгости толстый.

— А если я заплачу — можно будет идти? — наудачу, выигрывая время, спросил Владимир.

— Хы! — осклабился, забывшись, главарь; и тут же опять скуксился, видимо от боли в щеке.

Подельнички толстого удовлетворённо зашумели, не давая, впрочем, особых надежд:

— Если слышен денег шелест — это лох идёт на нерест! Гы!

— Ты, падла, давай всё что есть, а потом поглядим на твоё поведение!

— Давай, лошара, доставай всё из карманов!..

— Мы твоя крыша будем, понял, коммерс! Без нас тут пукнуть никто не смеет!

Чё ж их так много-то… Не пробьюсь ведь… Он резко вытянул руку с зажатым айфоном:

— Вы только что проговорили под диктофон угрозу. Вы совершили преступление! — как в американском боевичке, чесслово, тут же подумал он; но он особо и не рассчитывал что сработает, только тянул время.

Они и заржали:

— Ты чо, лох, совсем стебанулся??.. Ты ещё детской комнатой милиции пригрози, придурок!

— Дай-как сюда телефончик!

— Ты што, хад, тут и так фсё наше!

— Ребята, вы на пустом месте статью поднимаете! — безрезультатно всё, безрезультатно; уже поигрывают арматуринами, обступая ещё теснее. Смеются. Вернее — ржут и хрюкают. Да, это не Америка, и не прежнее время, да и ты не детектив, работающий под прикрытием. Впрочем…

— Короче. Мы уже работаем под крышей — выдохнул Владимир.

— Кто ваша крыша, кто??

Положение получалось отчаянное, но что-то делать было надо. Жутко не хотелось отдавать и деньги, и телепанели, а особенно, конечно, генератор, на который так рассчитывали в деревне. Да и… судя по наглым сбычившимся рожам, обступающим со всех сторон, вопрос так уже и не стоит: отдай и можешь идти. Эти уроды явно и отпускать не собираются… Владимир почувствовал, как накатывает адреналиновая волна, как перед неминуемой отчаянной дракой; как всегда, когда он совершал опасные, зачастую противозаконные поступки; и в то же время «попёр кураж»: