Крысиные гонки. Часть 2

Проблеяв что-то оправдательное, Витька перешёл к главному. Найдя разлагающееся тело мадам Соловьёвой, Витька, конечно же, поднял тревогу. Находящиеся поодаль деревенские тут же, воспрянув, стали подтягиваться к школе; возле лаза в подвал даже возникла толкучка, так всем хотелось 'посмотреть на страшное'. Оповещённые вездесущими мальчишками, к школе потянулись и женщины с деревни... Сообщили и старосте, который вместе с Мунделем изображал 'штаб поисков' в конторе: лазить по кустам на летнем солнце он посчитал несовместимым со своим статусом. Опять же нужно было оповестить о находке Громосеева, а связи, чёрт побери, опять не было, очевидно опять где-то спёрли километр-другой телефонного кабеля, и добро бы на цветмет, а то ведь... ну ладно.

По идее, пока староста выдвигался к школе, уличающую в преступлении находку около тела мадам должен был сделать кто-нибудь из деревенских, из тех, что совсем-совсем не в курсе сложившихся раскладов; Витьке находить Владимирову рубашку, зная их 'трения' с Вовками, было совсем не с руки. Но народу в тесное помещение несмотря на вонь вдруг набилось столько, что он стал опасаться, что 'затопчут все вещдоки'; и, сколько он не разорялся что 'нужно всё тщательно осмотреть' и 'найти улики', деревенские, не обращая на него внимания, только ахали и охали, гомонили и толкались во вдруг ставшем таким тесным подвале. Какой-то тётке стало от запаха плохо, какая-то бабка запричитала, её завывания подхватили остальные... словом, 'следственных действий', как выразился юрист, производить не было никакой возможности.

- Ну а что нашли? А? Что найти-то должны были - нашли? - перебил излияния Хронова Борис Андреевич.

- Нашли... - упавшим голосом сообщил Витька.

- Ну. Так что? В чём дело-то?

- Не то нашли...

- Что значит 'не то'??

В общем, как следовало из путаного и сбивчивого рассказа Витьки, нашёл опять же он... И 'нашёл' не джинсовую рубаху своего недруга Владимира, испачканную в крови бизнес-тренерши, а нашёл свою же кепку-конфедератку. Сиротливо и довольно приметно лежащую в дальнем от трупа углу. Нашёл - и тут же в панике, не владея собой, её спрятал. За пояс. Ибо сам потерял голову от неожиданной находки. Ну и... вот.

- Как же она там оказалась? - недоумевающее спросил журналист, - Ведь...

И староста, и юрист посмотрели на него как на умственно отсталого.

- Ты, Витя... ты свою кепку-то где и когда потерял? Ась? - со змеиной ласковостью спросил Борис Андреевич, меленько нарезая свежесолёный огурчик на тарелке.

- Эта... - мысль Витьки сбилась. Он смотрел на руки старосты, ловко орудующие ножом, простым деревенским средним по размеру ножиком с обшарпанной деревянной ручкой; и перед его мысленным взором в который раз встала та ещё сцена: дрожащие губы и дрожащий подбородок мадам бизнес-тренерши, её запинающиеся мольбы - и короткий удар ножом в живот, - вот этим вот, кажется, собственно, самым ножом... и как она, приглушенно визжа, упала на колени, прижимая руки к толстому окровавленному брюху; и как он, этот... что назвался всем Борис Андреичем, тогда совсем не напоминавший нынешнего хлебосольного хозяина, - всадил ей клинок в шею... а потом в звериной ярости бил её ногами, что-то злобно-обличающе выкрикивая в её лицо, а потом дал нож ему, Витьке, и так же вот, негромко-ласково: '- Давай, Витюш, кончи её, падлу!' Он не на шутку теперь боялся старосту, боялся и уважал.

Собственно, всё последующее было уже его идеей; Борис Андреич это и не одобрил, и не запретил: ' - Давай, Витюш, пробуй, чего там... Не любишь Володю, ась? Ну-ну... Пробуй, чо... Поглядим...'

Ночью стащил с забора рубаху; днём, страхуясь и обмирая от страха быть застуканным на месте, притащил её в подвал; резанул по мёртвому телу и намочил её в тёмной трупной вязкой уже крови... и всё напрасно! Как, как, чёрт побери, как там вдруг оказалась не Вовкина рубашка, а его, Витькина кепка - умы непостижимо! Он до сих пор дрожал, вспоминая тот ужас, когда в трепещущем свете фыркающего искрами факела он увидел её, свою кепку, да в убойном подвале... хорошо спрятать успел, пока все на труп таращились да охали-ахали.

- А зачем ты кепку свою спрятал? - спросил доселе молчавший юрист.

- Ну как же... это же моя кепка... - недоумевающее ответил Витька. Он был растерян: мало того что кепка взялась в подвале, так ещё и вопросы такие задают... глупые.

- А рубашка, значит, пропала?.. А зачем ты её вообще-то туда подбросил? На что ты рассчитывал?

- Ну как же... - Витька, стоя перед тремя мужчинами, напоминал сам себе школьника, невыучившего урок, - Нашли б рубашку... Ево рубашка-то... многие знают. Эта... в крови. Рядом с телом. Ну и... вот.

Борис Андреевич обменялся понимающим взглядом с юристом и переспросил:

- Значит ты, Вить, предполагал так: Владимир тренершу ту, значит, прикончил, и на радостях и от сознания хорошо выполненного дела рубашку снял, в ея крови испачкал, и, значит, там и бросил? А?

Журналист-Мундель гулко захохотал и хлопнул себя по ляжкам. Юрист был серьёзен, он накалывал на вилку дольку огурца. Витька насупился: