Крысятник

Котляра уволили по-тихому, без лишних разбирательств. Полковник Крылов просто вызвал его к себе и сказал, чтобы он подавал рапорт на увольнение. Предупредив при этом, что самое большее, на что тот может рассчитывать в дальнейшем, так это на местечко сотрудника вневедомственной охраны где-нибудь в захудалой провинции. Полковник Крылов умел держать слово, и Котляр понятия не имел, как теперь устраивать свою судьбу. Пока что он просто бесцельно бродил по городу, не зная, чем занять себя.

В подъезде было темно, и Котляр едва ли не на ощупь поднимался на свой четвертый этаж. Время для подобного восхождения было выбрано не самое лучшее — как-никак полвторого ночи. Если учитывать, что на убийства в подъездах приходится изрядный процент всех подобных преступлений, то приятного мало. Даже после ухода из милиции в Котляре не умер оперативник, а потому к потемкам он относился с опаской.

Обычно до самой глубокой ночи в подъезде раздавались голоса: то неунывающие курильщики с верхнего этажа травили похабные анекдоты, отравляя никотином все ближайшее пространство, то на лестничных площадках куражилась молодежь. А сейчас мрак и гробовая тишина, как в могиле.

Котляр достал утаенный пистолет, какими обзаводится каждый уважающий себя милиционер, и осторожно, ступень за ступенью, как если бы двигался по минному полю, стал подниматься на свой этаж. Прижавшись спиной к стене, он лопатками ощущал холод, исходивший от бетона. Внутри его словно все застыло и покрылось изморозью, а оперативный опыт подсказывал, что сейчас что-то должно произойти.

Между вторым и третьим этажами мелькнул какой-то отблеск. Котляр застыл, ожидая худшего. Но нет, обошлось, то брызнул в окна свет от фар проезжавшей мимо машины.

Котляр вытянул руку — вот и дверь, кажется, добрался. Он долго возился с ключами, пытаясь отыскать скважину, и вспоминал забавный случай из своей богатой на приключения молодости, когда он был приглашен соседкой, крепкой тридцатилетней бабой, проверить перегоревшие пробки. Помнится, он долго не мог ввернуть пробку, которая почему-то без конца перекашивалась, и в сердцах пожаловался: «Попасть не могу!» Соседка на это плотоядно хихикнула и с ехидцей заметила: «Жениться собираешься, а попасть никак не можешь. Тебе, парень, потренироваться нужно бы сначала, чтобы перед супругой не оплошать!» Внутри его вспыхнуло, и пламя стало беспощадно обжигать его лицо. Тогда он даже обрадовался, что в квартире стояла непроглядная тьма. А когда Борис спустился со стремянки, то тут же оказался в страстных объятиях соседки.

В общем, к своему браку он был подготовлен основательно.

Вспомнив о маленьком приключении своей юности, Котляр улыбнулся, расслабившись. Ага, вот и ключ в замке повернулся. Перешагнув порог, он почему-то не смог освободиться от ощущения близкой опасности. Нажал клавишу включателя. Яркий свет мгновенно разогнал мрак. И тут в зеркале он увидел мужчину, вольготно сидящего на диване, и понял, что ему не понравилось, едва он вошел в квартиру, — чужой, едкий запах одеколона.

Вот так оно и бывает. В тот самый момент, когда уже не ожидаешь плохого и думаешь, что худшее осталось позади, костлявая начинает махать косой, да так яростно, что смертельным ветерком морозит до самых печенок.

— Какого черта тебе здесь надо! — в сердцах выругался Котляр, стараясь под напускным гневом запрятать отразившийся на лице страх.

На диване, по-хозяйски развалясь, сидел Серый. Самый последний человек, которого сегодня хотелось видеть в гостях.

— А ты не железный, — довольным тоном протянул он. — Очко-то жим-жим… играет!

— Как ты сюда попал? — сердито спросил Котляр, проходя в комнату. Руку подавать Серому не стал, воздержался. И совсем не потому, что находился в смертельной обиде на шантажиста, а оттого, что страх потом проступил сквозь кожу ладоней, и теперь пальцы были до противного липкими.

Серый широко заулыбался:

— Что, значит, как попал? Вошел так же, как и ты, через дверь. Все-таки я серьезный человек, неужели ты думаешь, я буду уподобляться какому-то форточнику и стану лазить по водосточным трубам? Ни в жизнь! Подобрал соответствующий ключик и вошел. Дверь у тебя, конечно, крепкая и замок хороший, но хочу заметить, что для настоящего вора это не проблема. А коньячок у тебя, прямо скажу, великолепный! — весело тараторил Серый. — Этому коньячку лет пятьдесят будет, а может быть, и все семьдесят.

Котляр подошел и яростно вырвал бутылку из рук наглеца.

— Можешь не сомневаться, все сто будет! Ведь не для тебя берег…

— Грубый ты! — укорил его Серый. — И воспитания ни на грош. А я разве не достоин рюмочки? — Он погрозил пальцем. — Я ведь к тебе со всей душой. Вот, решил вернуть тебе кассеты, на которых ты запечатлен в роли Пупса. Владей. Тебе будет что вспомнить на старости лет.

Котляр стремительно схватил сверток и убрал его подальше, решив уничтожить все это безобразие, как только избавится от визитера. После чего, пренебрежительно выпятив губу, произнес: