«Крыша» для Насти

— Заходите! — И когда все вошли и расселись вдоль стола для общих заседаний, он сел напротив и строго спросил: — Вы чего это ржачки там устроили? Нашли время, честное слово. У меня ж тут люди сидели, всякие претензии высказывали. Мне перед ними неудобно.

— А что за люди, Костя? — непосредственно спросил Турецкий.

— Да так, — отмахнулся Меркулов. — Делать им всем нечего! Есть арбитражный суд, вот пусть туда и топают! Так нет, им обязательно Генеральную подавай. Прохиндеи!

— Не горюй, Костя, будет хуже, — с пониманием дела вставил Турецкий. — Я вот ехал, пока меня Славка не отловил, и все думал: на хрена малым детям какие-то экзамены? Они что, школу уже закончили? Шибко грамотными стали? Так нет же! А им, видишь ли, предоставляется право выбирать! Чего выбирать, если они сами еще ни черта не знают? Абсурд, Костя! — Турецкий для убедительности даже потряс руками перед собой, но, заметив ухмылку Грязнова, замолчал. — А, ладно, все равно сделанного не исправишь! Так за что, говоришь, очередного генерала уделали?

— А вот это, друг ты мой сердечный, и предстоит выяснить, — ласково ответил Меркулов.

— Мне?! Опять на мою шею?! Костя, у меня теперь что, узкая специализация по бывшим генералам ФСБ? Нет, ты объясни, объясни, чтоб я понял!

— Не шуми, — обрезал его Меркулов и тоже спрятал улыбку. — Дело поручено не тебе, а Владимиру. — Он кивнул на Поремского. — Об этом мы уже говорили с генеральным прокурором. Кудрявцев попросил меня лично переговорить с тобой, поскольку в твоих руках сейчас расследование похожего дела — и по фигурантам, и по качеству исполнения. А я хотел бы, чтобы ты отбросил свои капризы и помог товарищу на первых порах. Ты же в курсе всех событий, в которых оба фигуранта были замешаны? В курсе. Так за чем же дело?

— Значит, не я веду расследование? — с облегчением спросил Турецкий.

— Повторяю, не ты, а Владимир. И в его распоряжение поступает та бригада, которая работает в настоящее время на месте происшествия. Но… — Костя сделал многозначительную паузу. — У меня лично есть подозрение, что на каком-то этапе — впрочем, вы сами, ребятки, определите на каком, — возможно, эти дела придется объединить в едином производстве. Спросите: почему? А я и сам еще не знаю. Но мне известно, что та троица, я имею в виду Воронова, Порубова и еще Короткова, выглядела в свое время неким триумвиратом, и следы их прошлой деятельности, не исключено, простерлись и в настоящее время, оттого и такое резкое решение вопросов с ними. Двоих, как вы видите, уже нет, остался третий, Коротков. Правда, Николай Алексеевич высоких должностей в финансовых кругах не занимает, он больше политикой пробавляется, в Думу, слышал, рвется да мемуары пописывает. Может, его и не коснется десница мстителя какого-нибудь. А может… Кто скажет, что может случиться?

— И ты думаешь, Костя, — сказал Турецкий, — что этот Коротков, знакомый со всеми интригами кремлевского двора, будет сидеть и ждать, когда его либо пристрелят, либо взорвут?

— Я не знаю, что предпримет последний участник триумвирата, но я бы на месте следователя, который будет заниматься делом Воронова, обязательно встретился бы с Николаем Алексеевичем и откровенно побеседовал с ним. Пока еще имеется такая возможность.

— Ты думаешь, что вопросы у них — я имею в виду стрелков и бомбистов — решаются так скоро? — снова встрял Турецкий.

— Я, Саня, ничего не думаю. Но ты, со своим опытом расследования дела по генералу Порубову, мог бы оказать помощь своему младшему коллеге.

— Да что вы, Константин Дмитриевич! — запротестовал Поремский. — У Александра Борисовича и так дел по горло. Если у меня будут вопросы или сомнения, я всегда ведь могу к нему обратиться. А так — зачем же отрывать-то?

— Ничего, оторвется. Но, во всяком случае, с материалами предварительного следствия по этому новому делу, Саня, я очень, просто по-товарищески, прошу тебя ознакомиться. Не исключаю, что возникнут какие-то аналогии. А вот поможет тебе это или нет, не знаю. Но меня не оставляет ощущение, что эти дела где-то могут быть связаны между собой. Вот и все, что я хотел сказать. Желаю вам успеха, друзья, информируйте постоянно. Все свободны.

— Заметили? Что-то необычное, — сказал Турецкий, когда они втроем покинули приемную заместителя генерального прокурора.

— Что ты имеешь в виду? — спросил насупленный Грязнов, который никакого оптимизма не выказывал.

— Успеха пожелал. Да в такой манере, будто сам не очень верит в него.

— Это тебе показалось, Александр Борисович, — сказал Поремский.

— Не показалось, я давно, между прочим, Костю знаю. Ты с нами, Славка?

— Нет, у меня собственных забот хватает, надо кое-кого из своих поднапрячь, а то мышей не ловят. Одна мысль появилась, но… потом поговорим. Давай завтра.

— То есть как — завтра? — изумился Турецкий. — Нет уж, ты додумай свою мысль до конца и потом расскажи мне, а мы с Володькой махнем сейчас на Зацепу, посмотрим, что там и как. А позже созвонимся. Ты на вечер ничего не планируй, я заскочу.

— Да? — с сомнением протянул Грязнов.