Крымский цикл (сборник)

Подполковник Выграну час назад получил приказ командующего, где говорилось об измене Орлова. Наша группировка перенацеливалась на юг – ловить Николя, дабы не пустить подлеца в Симферополь. Это, признаться, несколько удивило меня: банда Орлова уходила на рысях, и нашей пехоте со стоптанными пятками за ней было явно не угнаться. Подполковник и штабс-капитан Дьяков были удивлены не меньше, но на всякий случай надо было готовиться и к этому. Мы дружно ругнули Орлова, причем я окончательно убедился, какого маху дал третьего дня, не нажав вовремя гашетку пулемета. Один Орлов явно стоил дороже, чем несколько сот краснопузых. Делать было нечего, и мы пошли распоряжаться.

Прежде всего мы подвели итоги. Уйшуньский бой стоил отряду двух десятков убитыми и вдвое больше – ранеными. У штабс-капитана Дьякова погиб один из его прапорщиков; у меня, слава Богу, все офицеры были целы, но я потерял семерых юнкеров. Ребят было жалко: для всех это был первый бой, и мало утешало то, что мы одержали победу.

Надо было спешить. Мы похоронили убитых в общей могиле на окраине Уйшуни, рядом с татарским кладбищем. Удалось даже привести священника, вконец перепуганного старика, который постоянно забывал слова отходной, и поручику Успенскому приходилось ему подсказывать. Мы уже собирали вещи, и я всерьез думал, где бы достать несколько подвод для наших пулеметов, как из штаба пришли новые указания. В погоню за Орловым уходил сводный полк 9-й кавдивизии, а мы покуда оставались в Уйшуни. Бригада Морозова тем временем заняла Чаплинку, вновь закрыв крымскую «бутылку». Итак, бой кончился, и для нас вновь наступала пауза. Мы еще не понимали, что эти несколько дней решили судьбу Крыма на ближайшие полгода. Волны красного потопа, захлестнувшие то, что еще недавно было Россией, остановились у Турецкого Вала.

Поручик Успенский долго язвил по поводу последней фразы, а вот генералу Туркулу она чрезвычайно понравилась. Поскольку Туркул старше по званию и должности, фразу оставлю в неприкосновенности.

Впрочем, генерал оспорил мою фразу по существу. Он считает, что судьбу Крыма решил все же не Уйшуньский бой, а бои в конце апреля, в которых отличилась, само собой, легендарная Дроздовская дивизия. Мы долго спорили, но остались при своих.

22 апреля

День солнечный, настроение превосходное, да и хворь сгинула. Сегодня читал господам юнкерам лекцию о Японской войне, и наивные молодые люди долго интересовались, не защищал ли я Порт-Артур. Пришлось их разочаровать: в те годы я еще просиживал парту в Первой Харьвской мужской гимназии, что на углу Московской улицы и Гимназической набережной, и, между прочим, состоял в нелегальном социал-демократическом кружке. Господи, на сколько же лет я выгляжу?

Огорчает одно – все подряд справляются о моем здоровье. В конце концов мне это изрядно надоело, и когда с этим же вопросом обратился генерал Ноги, я позволил себе невинную шутку. Состроив постную мину, я закашлялся и стал жаловаться на то, что мерзну по ночам, поелику во время обыска у меня конфисковали мой любимый шотландский плэд. Генерал Ноги вполне искренне возмутился и заявил, что никакого плэда у меня в палатке не было. Тут же челюсть у него отвисла, он наконец понял мою простенькую хитрость. Но слово, как известно, не воробей, к тому же этот разговор слыхала чуть ли не дюжина офицеров. Ей-Богу, на какой-то миг я даже пожалел этого галлиполийского чекиста. Впрочем, так ему и надо. Теперь он прячется в своем домике, а Голое Поле гудит, словно улей.

Есть одна плохая новость. Вчера опять была дуэль. К счастью, обошлось легким ранением – алексеевец подстрелил марковца. Я не выдержал и предложил Туркулу поставить вопрос перед Фельдфебелем. Туркул долго мялся, но в конце концов посоветовал мне бросить это дело, тем более, сообщил он мне по секрету, скоро нас будут отсюда эвакуировать. Я поинтересовался, не в Занзибар ли часом. Туркул не мог сказать ничего утешительного, но все же надеется, что куда-нибудь поближе.

Между прочим, турецкие, точнее, султанские газеты сообщили, что Барон вот-вот займет своими войсками Истанбул, дабы не пустить туда Кемаля. Так что, вновь Олегов щит на вратах Цареграда? Как бы за такой слушок турки не всыпали бы нам перцу.

Совсем было собрался продолжить свое повествование, как вдруг вестовой пригласил меня в штаб сводного полка имени Дроздовского. Признаться, первая моя мысль была не из приятных, – не связано ли все это с господином Ноги? Так или иначе, но я собрался, поправил на кителе крестик с Терновым венцом и направил свои стопы к «дроздам».

Меня ждал сюрприз. В штабе собрались полдюжины офицеров и два генерала-дроздовца – сам Туркул и однорукий Володя Манштейн. Из остальных я узнал лишь полковника Колтышева, заместителя Туркула. В общем, передо мной был цвет Дроздовской дивизии. Эти совсем еще молодые офицеры навредили господам большевикам, пожалуй, поболее, чем иной корпус. Одним словом, гвардия. Малиновые погоны.