Крымский мост

Как пишет Чарльз Эдисон, «воспламененные военно-религиозным пылом и воодушевленные святостью дела, которому они посвятили свои мечи, они назвались “бедными рыцарями Иисуса Христа”. Они отреклись от мира и его удовольствий и принесли обеты вечного целомудрия, смирения и бедности». Дошло до того, что на печати ордена изобразили лошадь, на которой сидят два рыцаря. То есть показали, что они настолько бедны, что вынуждены ездить по двое!

Мишель перевел дух.

– А что было на самом деле? Если уж рассуждать по-современному, с точки зрения маркетинга и рынка. Рыцари увидели, что существует потребность в услуге – охране паломников, их имущества и денег. И решили эту потребность удовлетворить. И заработать на этом.

Мировой и женщины с большим интересом вслушались в речь этого апологета капитализма.

– Это была чисто капиталистическая история. Они начали с пиара. Обратились к королю Болдуину. Тот дал им рекомендательные письма. И они, пользуясь ими, собрали под свой бизнес-план пожертвования от королей и многих знатных людей. Недалеко от храма Гроба Господня, на горе Мориа, им отвели под жилье храм, который назвали храмом Соломона. Отсюда и пошло их такое название – храмовники. Конечно, они сражались с неверными и разбойниками. И слава об их подвигах разлетелась по всей Европе. Но мало кто из исследователей и авторов рассказывает о том, на чем больше всего они разбогатели.

– На чем? – спросила Марина.

– Тамплиеры стали первыми европейскими банкирами и ввели в обращение векселя! – с воодушевлением ответил Мишель. – Как это работало? Да очень просто! Какой-нибудь богатый паломник собирался ехать в Иерусалим. Ехать долго. Дорога длинная. Тяжелая. Надо брать с собой много денег. А по дороге лютуют грабители, вымогатели, просто бандиты. Как сохранить средства? Храмовники предложили: вы сдаете деньги в кассу здесь, у нас. Предположим, во Франции. И получаете вексель на эту сумму. Приезжаете на место. Сдаете вексель. И на месте получаете свой вклад. Ну и, конечно, платите за эту услугу. Поток паломников был неиссякаем. И деньги к тамплиерам текли рекой, – Мишель сделал ударение на словах «деньги» и «рекой». – Кроме того, в уставе ордена прописаны были отношения с женатыми братьями. Были, оказывается, и такие: «С женатыми братьями так предписываем вам себя держать, чтобы если они просят благодеяния и участия вашего братства, то пусть завещают часть своего имущества и все, что приобретут после вступления в орден, после своей смерти казне ордена…» Всем воинам, принесшим обет, было позволено иметь землю и людей. «…Итак, мы законным порядком призываем, хотя вы и называетесь воинами Христа, чтобы за выдающиеся успехи и особенную честность вы сами имели дом, землю, людей и владели крестьянами…»

Правда! Вот такой интересный орден. Мало того, в соответствии с папской буллой тамплиеры имели право не платить налоги и сами собирать налоги с других. И не подчинялись юрисдикции местных властей. То есть они становились государством в государстве.

Все эти льготы и привилегии, а также предприимчивость и деловая хватка братии привели к тому, что орден тамплиеров, начинавший как символ бедности под покровительством королей, превратился в самого богатого и могущественного ростовщика Европы.

В общем и целом, можете себе представить положение рыцарей-храмовников. Богаты, знатны, знают таинства. И никому не подчиняются. При этом все в белом… Конечно, такое положение порождало зависть. И желание отнять эти богатства. Время шло. Сарацины постепенно начали вытеснять христиан со Святой земли. После ряда неудачных попыток провести Крестовые походы европейцы убрались с Ближнего Востока. В тысяча двести девяносто первом году пал последний оплот ордена – крепость Акнон. И резиденция главы ордена была перенесена на Кипр. То есть у тамплиеров было отнято их поле деятельности. В ордене больше никто не нуждался. Он стал предметом всеобщей недоброжелательности. Его ненавидели везде, где были подразделения ордена. А находились они почти во всех европейских государствах того времени: Франции, Англии, Германии, Португалии, Кастилии, Италии, Венгрии. На братство, наделенное привилегиями и всяческими милостями пап, ополчилась церковь. Назревал кризис.

Мишель прекратил свой рассказ и предложил группе подняться на находящуюся рядом площадку. Здесь они обнаружили конный памятник. И Затейкина, ни минуты не сомневаясь, спросила в простоте душевной:

– Это памятник тамплиерам?

Все участники похода слегка потупились с улыбкой на устах. Но Мишель, видно, повидал немало современных туристов. Поэтому без тени насмешки, вполне серьезно объяснил:

– Это конный памятник королю Генриху Четвертому.

– Тому самому, который сказал, что «Париж стоит мессы» и перешел в католичество, чем спас свою жизнь? – уточнил Мировой.

– Ну да! Но это его, как и женитьба на Марии Медичи, не спасло. Его убил фанатик. А жена после его смерти поставила ему памятник.

– Так это тот самый, из романа Дюма «Королева Марго»? – опять подала голос Затейкина.

– Да, да!