Крымский мост

– Это, наверное, лоцманский катер подходит! – заметил Мировой. – Сейчас он должен будет высадить к нам на борт лоцмана, чтобы тот завел нас в гавань…

И точно: катерок, приплясывая, в какой-то момент легко коснулся борта лайнера. В том месте, где уже была открыта дверь и стояли наготове люди в спасательных оранжевых жилетах.

Несколько секунд – и седой сухой бородатый одетый в форменный костюм человек перепрыгнул с катерка на борт судна.

«Поплавок» отскочил в сторону и, посигналив, лег на обратный курс.

Через пару минут его уже не было видно за волнами.

– А откуда вы знаете, что это лоцман? – удивилась Бархатова.

– В молодости я ходил в море! – нейтрально ответил Олег Павлович, аккуратно складывая на краю стола белую салфетку.

– Да?! А я и не знала! – удивилась Марина.

Ведомый твердой рукой лоцмана, лайнер переложил галс. И, судя по всему, начал приближаться к чуть виднеющемуся вдалеке пологому мрачному берегу.

Сильный боковой ветер пытался развернуть судно. Весь гигантский корпус подрагивал от напряжения, борьбы.

Но лоцман ювелирно провел его между двумя башенками с горящими фонарями в гавань.

Тут, за каменной стеной бухты, волнение сразу спало. Но северный ветер продолжал дуть крепко и быстро завел борт корабля к причальной стенке.

– А знаете, что сегодня тринадцатое число и пятница? – заметила Мария Бархатова, рассматривая в окно, как далеко внизу, на пирсе рабочие в оранжевых куртках и пластмассовых шлемах тянули канаты и заводили швартовы.

– И что означает эта пятница? – спросила Затейкина, пытаясь понять, что хочет сообщить ей эта эрудированная и решительная дама.

– В пятницу, в тысяча триста седьмом году, тринадцатого числа французские власти по приказу короля начали штурмовать орден тамплиеров в Париже. С тех пор этот день называют черной пятницей во всем мире.

– Да, интересная история. Тамплиеры и масоны. Какая между ними связь? А ведь какая-то связь есть. Я где-то читала, – в тон ей ответила Марина, словно пытаясь доказать: и мы, мол, не лыком шиты и не лаптем щи хлебаем.

* * *

В конечном итоге женщины договорились до того, что решили: на экскурсию по Парижу, точнее по местам, связанным с тамплиерами, они поедут вместе.

Вместе так вместе. Олегу было все равно. И даже приятно. Перспектива таскаться по городу на пару с Мариной его мало вдохновляла, потому что он от нее уже устал. А так – бабы интересные. Есть хоть о чем с ними поговорить.

Гид у них сегодня из бывших беглых – то ли дворян, то ли диссидентов советской поры. Представился Мишелем. То ли Безухофф, то ли Бездухофф – Олег не уловил. Но видно было, что этот толстый и лысый, в очках потомок эмигрантов какой-то там волны, город знает и любит. За это Олег Павлович стал звать его про себя то обрусевшим французом, то офранцуженным русским.

Они дружно сфоткались на фоне собора Парижской Богоматери, поглядели на город с высоты Эйфелевой башни, постояли у стеклянной пирамиды во дворе Лувра. И очутились наконец на острове Сите.

Мишель привел их к небольшому скверику на оконечности острова:

– Благодаря Виктору Гюго, – говорил он, – все знают собор с его химерами и романтической историей. Но на этом острове, который, собственно говоря, является сердцем Парижа, произошло немало других событий. Ведь отсюда и начался собственно город. Начался еще в римские времена. До нашей эры.

Дождавшись, когда «русо туристо» проникнутся значительностью момента, гид продолжил уже более конкретно и вдохновенно:

– Малое число людей помнит, что вот на этом месте произошло восемнадцатого марта тысяча триста четырнадцатого года.

– Здесь сожгли тамплиеров! – тихо прошептала Бархатова Затейкиной за спиной у Олега.

– Восемнадцатого марта тысяча триста четырнадцатого года, – торжественно продолжил Мишель, – здесь закончилась история рыцарей-тамплиеров…

«Но одновременно, – подумал Олег, – началась история рыцарей-масонов».

– Семьсот лет назад на этом поле стояли в позорном рубище великий магистр ордена Жак де Моле и главный прецептор тамплиеров Нормандии Жоффруа де Шарни…

Да, время стирает все. Туристы смотрели на небольшой уютный скверик, похожий на огородик, украшенный деревьями и скамейками вокруг. На цветочки. На сидящих, перекусывающих. И не могли поверить, что здесь кипели страсти, горели, как факелы, люди и раздавались проклятия и крики боли…

– Я расскажу вам немного об истории ордена. Потому что понять его конец, не зная начала, невозможно. В тысяча девяносто шестом году из Европы на Восток, – Мишель протяжно, с неподражаемым французским прононсом, начал свой рассказ, – двинулся первый Крестовый поход. Рыцари шли, чтобы в том числе вернуть завоеванный мусульманами Иерусалим с Гробом Господним.

Они одержали победу, и вслед за ними на Святую землю двинулись тысячи паломников. Путь был труден и опасен. Поэтому все летописи тех времен сообщают, что благородные рыцари-крестоносцы решили основать орден, который будет защищать паломников от нападений.

Сначала основоположников ордена было только двое. Потом к ним присоединилось еще семеро. За ними последовали другие.