Крымская война, 1854–1856

Владимир Духопельников Крымская война

«…Я был одним из первых и из самых первых, видевших приближение и рост этого страшного кризиса, – и теперь, когда он наступил и готовится охватить весь мир, чтобы перемолоть и преобразовать его, я не могу представить себе, что все это происходит на самом деле и что мы все без исключения не являемся жертвой некой ужасной галлюцинации. Ибо – больше обманывать себя нечего – Россия, по всей вероятности, вступит в схватку с целой Европой. Каким образом это случилось? Каким образом империя, которая в течение 40 лет только и делала, что отрекалась от собственных интересов и предавала их ради пользы и охраны интересов чужих, вдруг оказывается перед лицом огромнейшего заговора? И, однако ж, это было неизбежным. Вопреки всему – рассудку, нравственности, выгоде, вопреки даже инстинкту самосохранения, ужасное столкновение должно произойти. И вызвано это столкновение не одним скаредным эгоизмом Англии, не низкой гнусностью Франции, воплотившейся в авантюристе, и даже не немцами, а чем-то более общим и роковым. Это – вечный антагонизм между тем, что, за неимением других выражений, приходится называть: Запад и Восток. – Теперь, если бы Запад был единым, мы, я полагаю, погибли бы. Но их два: Красный и тот, которого он должен поглотить. В течение 40 лет мы оспаривали его у Красного – и вот мы на краю пропасти. И теперь-то именно Красный и спасет нас в свою очередь».

Федор Тютчев. Письмо Э. Ф. Тютчевой. С.-Петербург. 24 февраля 1854 г.

Обстановка в Европе накануне вторжения англо-французских войск в Крым

Действительно, Ф. Тютчев точно уловил и подметил состояние Европы в середине XIX столетия. В конце 1840-х г. во Франции, Германии, Австрии произошли революции. Российское правительство в той или иной степени принимало участие в их подавлении. С особой жестокостью российские войска подавили революцию в Венгрии, которая являлась частью Австрийской империи. Это породило в консервативных кругах Европы, в том числе и России, мнение о российском императоре Николае I, как «жандарме Европы». Английский барон Штокмар, друг и воспитатель принца Альберта, мужа королевы Виктории, в 1851 г. писал: «Когда я был молод, то над континентом Европы владычествовал Наполеон. Теперь дело выглядит так, что место Наполеона заступил русский император и что, по крайней мере, в течение нескольких лет он, с другими намерениями и другими средствами, будет тоже диктовать законы континенту». Правда, разница в положении и степени могущества между обоими императорами была огромная, и, например, тот же

Штокмар хорошо это понимал: «Во всяком случае Николай в 1851 году много слабее, чем был Наполеон в 1810 году, и должно признать, что Россия вообще страшна для континента, только если она имеет союзников на обоих своих флангах». И, по мнению того же Штокмара, Россия имела этих союзников в лице Австрии и Пруссии. Поддерживали политику Николая также консерваторы Англии и Франции, видящие в нем человека, способного бороться с революционной Европой и сохранить консервативные порядки. Так же понимал свою задачу сохранения Европы и российский император Николай I.