Крым

– Ваше высокоблагородие, с северной стороны появилась ханская конница, – доложился подскакавший ко дворцу Воробьев. – Через пять минут она уже будет здесь. По нашим прикидкам, их там не менее пяти сотен.

– Рота, к бою! – рявкнул майор.

– Уважаемый, заведите своих людей во дворец и, что бы здесь ни случилось, сидите там внутри. Предоставьте нам самим разобраться здесь со всем на месте.

Царевич махнул рукой своим людям, и татары устремились вовнутрь, а по улицам Кафы с визгом и криками уже неслась ханская кавалерия.

– Ха, рад видеть тебя в здравии, Алексей! – щерился в улыбке Тохтар. – Прошло три года, и вот ты снова в Крыму и все так же ходишь в майорах! А ведь хан предлагал тебе и твоим людям переходить к нему и жить как настоящий бей.

– И я рад, что ты такой же крепкий, как и раньше, Тохтар! – улыбнулся Лешка. – Мне и в майорах хорошо. Да и люди мои тоже не бедствуют, – кивнул он на стоящих шеренгами вокруг дворца егерей. – Что привело вас сюда, ведь Кафа и так уже под контролем русской армии?

– Я знаю, что в этом дворце засели личные враги хана, – кивнул старший военачальник Шахин Герая. – Повелитель послал нас за ними, скоро их головы поднимут на пиках после прилюдной казни.

Он соскочил с коня и в сопровождении десятка нукеров направился к главному входу в крепость.

Послышалась резкая команда, и блеснули штыки. Стоящий у въездных ворот с ружьями плутонг Аникеева вскинул их, переведя в боевое положение.

– Стоять! Ни с места! – рявкнул подпрапорщик. – Стой, а то стрелять будем!

– Майор, вы чего?! А ну пропустите меня внутрь! – нахмурил брови Тохтар. – Это что за самоуправство!

– У караула приказ открыть огонь на поражение по любому, кто попробует к нему приблизиться без моего разрешения, – ответил Алексей. – Советую вам с этим не шутить, уважаемый. Ты ведь и сам прекрасно знаешь, Тохтар, как стреляют мои егеря? Находящиеся внутри крепости люди разоружены, и теперь они являются пленниками русских войск. Им всем гарантирована жизнь, во всяком случае, до принятия решения главнокомандующим и моей императрицей.

– Да ты что, русский! Совсем сдурел?! – глаза командира ханской конницы налились кровью, и он выхватил саблю. – Да мы вас сейчас всех тут!

– Рота, товьсь! – раздалась команда Милорадовича, и послышался шум от взвода сотен ружейных курков. – Це-елься!

– Нас тут три сотни, а вас пока что пять! – Алексей пристально, глаза в глаза, смотрел на Тохтара. – Но уже через минуту вас станет в два раза меньше. А ты сам, уважаемый, и твои нукеры – вы умрете первыми. И вот потом мы примем всех оставшихся в живых на свои штыки. Поверь мне, Тохтар, что именно так все это и будет. Я даю вам ровно две минуты. После этого мы открываем огонь! – и Алексей, сделав три шага назад, сорвал со спины свой штуцер. Щелкнул пристегиваемый к винтовке штык, и татарин увидел зрачок ее дула.

– Мы уходим! Но ты за это ответишь! – выкрикнул он, весь багровый. – Ты забылся, кто настоящий повелитель Крыма! В нем есть свой хан, а вы тут никто!

Через несколько часов показались маршевые колонны орловского пехотного полка. Русские воинские подразделения занимали предписанную им своим командованием территорию крымского ханства.

Вернувшийся в Бахчисарай Шахин Герай немедленно начал массовые казни своих противников. Махмуд Герай был публично забит на площади камнями. С ним вместе было убито несколько мурз и представителей из духовенства. Смерть грозила многим. Узнав об этом, Екатерина повелела Потемкину «Объявить хану в самых сильных выражениях, чтобы он прекратил казни». Григорий Александрович, как ему и было предписано, не стесняясь, высказал все Шахин Гераю и настоятельно предложил ему отказаться от престола, а своих подданных добровольно привести под власть российской короны. Хан оказался в безвыходном положении: с одной стороны, он был ненавидим большинством татарского населения, а с другой – только что русские отказали ему в своей поддержке. Единственным выходом для него было отречение, и в феврале 1783 года Шахин Герай отрекся от ханского престола. А уже в апреле Екатерина II издала манифест «О принятии полуострова Крымского, острова Тамана и всей Кубанской стороны под Российскую державу».

Этот манифест окончательно покончил с татарскими набегами на Русь. Екатерина Великая блестяще закончила дело Дмитрия Донского, Ивана III и Ивана Грозного. Как она сама позже писала, «…что с приобретением Российской империей Крыма исчезает страх от татар, которых Бахмут, русская окраина и Елисаветград и поныне еще помнят».

Шахин Герай, отрекшись от ханства, тем временем начал вести сложную политическую игру, затягивая свой отъезд из Крыма под самыми разными предлогами. Он надеялся, что при обострившейся политической обстановке русскому правительству все же придется восстановить его на престоле и отказаться от присоединения Крыма к империи.