Крым-2. Остров Головорезов

Бандеролька представила себе толпу облезлых толстых красно­кожих мутантов, обрывающую неспелые фрукты, и содрогнулась. Неужели Катастрофа — логичный итог цивилизации? Листоноши стараются сохранить ее — в виде истории, технологий, памяти. Не­сут идеалы гуманизма уцелевшим людям, позволяют им обмени­ваться информацией. А отличаются ли нынешние люди от про­шлых, угробивших себя и весь мир? Не завершилась ли история единственно возможным и логичным путем — всеобщей гибелью? И не принесут ли знания, сокрытые в бункере, новую войну? На эти вопросы у нее не было ответов, и Бандеролька надеялась, что умный, никогда не ошибающийся Филателист все рассчитал вер­но и действует во благо.

Точнее, она, Бандеролька, действует.

Дорога убаюкивала. Подвеска у «Мародера» была достаточно хорошей, чтобы не очень трясло, и солнце припекало. Бандероль­ку начало клонить в сон. Она лениво поглядывала на море, и не сразу заметила движение.

Они уже выехали за городскую черту, поблизости не было ни жи­лых строений, ни эллингов, и опасности ожидать было неоткуда. Именно поэтому Бандеролька не сразу поняла, что море шевелится.

Сначала ей показалось, что просто поднялся ветер или начался прилив, и к берегу прибило обломки плавника и серую пену, но уже через несколько минут дрема слетела, и Бандеролька осозна­ла: там, в едва намеченном шевелении моря, что-то копошится. Ждать от воды хорошего не приходилось.

— Справа, — негромко сказала Бандеролька, — в воде.

Телеграф притормозил.

«Мародер» оглушительно чихнул, выпустив облако густого, как чернила каракатицы, и едкого дыма, и заглох.

Стас нервно рассмеялся.

Бандеролька подтянулась на руках, ухватившись за раму, и вы­бросила ноги вперед, выпрыгнув из автомобиля на растрескавшее­ся дорожное покрытие, сквозь которое пробивались верблюжья колючка и чертополох.

Узкая полоска почвы между шоссе и прибоем поросла рыжей травой. Тут и там разбросаны были бледно-сиреневые звездочки бессмертника. Одинокая олива трепетала серебристыми ли­стьями.

Бандеролька вытащила пистолет. Стреляла она хорошо, но по­падала не всегда, поэтому надеялась на огневую поддержку Теле­графа. Листоноша, однако, не встал с ней плечом к плечу. Он от­крыл капот и разразился ворчливой тирадой:

— Ах ты ж, изобретатель! Наизобретал, мастер-ломастер, очу­мелые ручки! Черт знает что, а не двигатель! Ты заведешься или нет, скотина дровяная?! Ем-мелина печь!

— Стас, — окликнула Бандеролька, поняв, что Телеграф слиш­ком занят, — иди-ка сюда. Я, наверное, перегрелась.

Доктор как-то сразу оказался рядом. Огромный, на полторы го­ловы выше мелкой Бандерольки, здоровый и надежный. От него вкусно пахло нагретой на солнце и просоленной морским ветром кожей. Бандеролька сама на себя мысленно прикрикнула: нашла время мужским обществом наслаждаться, дура!

— Ты не перегрелась, — медленно и чересчур спокойно отозвал­ся Стас. — Видали мы такое. Телеграф, дружище, ты драндулет бы­стро заведешь?

— А черт его знает! Тут радиатор закипел. Если это можно на­звать «радиатором». Так что моментально — не обещаю. А что, опаздываем?

— Ну как тебе сказать. Меня нервирует, когда мною пытаются пообедать. А уж если второй раз на дню... Ты про «крабий гон» слышал?

— Слышал, — прошептал Телеграф. — Я постараюсь. А вы их держите. Возьмите оставшийся бензин.

Бандеролька, в отличие от старшего коллеги, о «крабьем гоне» услышала только что. Но поняла, что подробностей знать не жела­ет. Подробности, однако, копошились в воде, взбивая устойчивую пену.

— Сперва идет мелочь, — проинформировал все еще необычай­но серьезный Стас. — Миллионы маленьких крабиков. Они не очень опасны, просто неприятны. А следом за ними — особи побольше, уже перезимовавшие. У этих клешни... Их предки предпочитали падаль, а эти не гнушаются и свежей убоиной. Хищные они. Двигаются быстро, спрятаться — нереально, только уйти с линии миграции. Потому что с каждым рядом крабы становятся все больше. Я один раз видел тварь с нашу машину размером.

—  А зачем им на сушу? — удивилась Бандеролька.

—  Инстинкт сбоит. Выбираются из моря, дружными шеренгами топают в степь, там и дохнут целыми стаями. Кстати, мясо у них вкусное, только радиоактивное.

Крабья мелочь, тем временем, выползла из моря — выглядело это так, будто галька зашевелилась и шустро поползла к дороге. Размером ракообразные были с ладошку Бандерольки, двигались боком, угрожающе подняв крошечные мягкие клешни.

Первый экземпляр, похожий на паука, доковылял до берцев Бандерольки и попытался заползти на ногу. Она взвизгнула, под­прыгнула, стряхнула крабика и раздавила его. Панцирь влажно хрустнул. Бандерольку передернуло.

—  Фигня, — напряженным голосом сказал доктор. — Ерунда. Телеграф! Ну что там?

—  Стараюсь. Я же не Уткин, а в его машинерии сам черт голову сломит.

Стас метнулся к «Мародеру» и вытащил канистру с остатками бензина.

—  Стрелять бесполезно, — пояснил он. — Все патроны истра­тим. Будем жечь. Что за день сегодня такой — всех жечь прихо­дится?

Крабья мелочь огибала людей, больше не делая попыток вска­рабкаться по ногам. Телеграф ругался. Автомобиль не заводился.