Крылья ужаса. Рассказы

Наутро Игорь, трезвый, пришёл домой. Дома не оказалось ни родителей, ни гробов. Всё остальное было в целости и сохранности. Потом появилась милиция.

Супруги Сучковы исчезли навсегда.

Крутые встречи

В глубоком отдалении от Москвы, в домике, затерянном на лесистом участке, но поблизости от шоссе и деревни, собралась небольшая компашка.

Один – урод с двумя головами, точнее, то были слипшиеся братья, но слиплись они до такой степени, что представляли, пожалуй, одно тело с двумя головами. Второй оказался просто трупом, и он неподвижно полулежал в кресле. Третий был человеко-мужчина с виду нормальный, но на самом деле выходец из другого мира, весьма жутковатый дух, вселившийся в человеческое тело. Четвёртый (он угрюмо ходил по комнате) – медведь, бывший когда-то в предыдущем воплощении и в других мирах существом, наделённым разумом, но преступником, прошедшим через ад и вышедшим оттуда в обличье медведя.

И вот все они собрались в комнатушке средних размеров, обитой дорогой вагонкой, с выходом на террасу. Одно окно смотрело в сад с роскошными кустами сирени. В саду лихо пели птички. Был полудень, полувечер.

В углу комнаты приютился телевизор, старый, чуть ли не хрущёвских времён, и на его экране отражалось какое-то научное заседание. Толстый академик бубнил что-то о человечестве. Но звук был приглушён, так что он не мешал нашим собеседникам. Они сидели за старомодным круглым столом в центре комнаты, на столе пыхтел дедовский самовар, рядом – чашечки, блюдечки и варенье. Кресло медведя пустело, а он, как уже было упомянуто, мрачновато ходил вокруг стола, поворачивая морду в углы. У входа протянулся книжный шкап. Книги были в основном по философии.

Человек, мужчина «с виду нормальный» (его называли Павлуша), вынул потёртую колоду старинных карт – они были весьма необычные.

– Ну что ж, погадаем, господа, – произнёс он.

Все вдруг замерли. А из уст трупа раздался свист, в котором различимы были слова:

– О чём будем гадать? О прошлом или о будущем?

– Заглянем сначала в прошлое, в предыдущие жизни в других мирах, ибо здесь повторений не бывает. Может быть, кто-нибудь серьёзно подзабыл их… Тогда напомним, – улыбаясь, произнёс Павлуша.

Урод неодобрительно покачал одной головой, другая же его голова, напротив, согласилась. Медведь чуть-чуть привстал на задние лапы, но на это никто не обратил внимания. Труп засопел и вздрогнул.

Павел начал раскладывать свои нечеловеческие карты со странными фигурами на них и звёздным небом.

Наступила тишина. Медведь покорно опустился на лапы и застыл.

– Сначала гадаю о прошлом Арнольда и Эдуарда, – промолвил Павлуша, указывая на урода. – Хотя речь идёт не о нашем мире, буду говорить в человеческих выражениях и формах, иначе ничего не понять… Начинаем… Так… Да… Да… – тихо продолжил он и погрузился в себя. Потом пробормотал: – Космический указатель идёт направо… Богиня звезды… Над головой… Цвет ада… Хорошо, хорошо… Круг голодных духов… Так, так… Ну, молчу, молчу… А теперь всё ясно… Говорить? – обратился он к уроду.

В ответ два глаза на лицах того наполнились слезами, третий остался равнодушным, а четвёртый смеялся нежно-голубым дымчатым смехом.

Павел оценил этот смех как согласие.

– Дорогой друг, – торжественно обратился Павлуша к двухголовому, который даже похорошел на одно мгновение, – напоминаю вам вашу предыдущую жизнь. Повторяю, буду выражаться по-человечески, насколько могу. Вы, Арнольд, – обратился он к левой голове, – были по земным понятиям плотоядным чудовищем, но в реалиях того мира, где вы пребывали, вполне нормально-заурядным существом. Даже милым, не без слезы. Эдик, – гадатель бросил взор на правую голову, – жил там же, в той же реальности, что и вы, Арнольд. Вы полюбили друг друга с невиданной вселенской яростью. Всё было забыто ради этой любви, даже поклонение богам бреда, которым вы обязаны были поклоняться, живя в том мире, и что соответствовало вашей природе тогда. Вы также отказались от помощи высших чудовищ. Ваша любовь не знала конца, и теперь – здесь на Земле – вы пожинаете её плоды, вы неразлучны, вы слились, вы слиплись, – вдруг взвизгнул Павлуша. – Такова ваша карма.

Вдруг левая голова вспыхнула, покраснела и плюнула в правую голову, но, поскольку тело было, по существу, единым, левая голова, Арнольд то есть, почувствовала, что плюнула в самоё себя.

– Браво, браво! – захохотал труп. – Вот ведь как всё мудро устроено во Вселенной.

– Не ёрничайте, мой ангел, – прервал его Павлуша. – Не думаю, что вам будет приятно выслушивать ваше прошлое.

Труп присмирел. Был он синеват, в каком-то диком мундире, и трупные пятна явственно виднелись на его лице. Но некая сила вдохнула в него то, что в просторечии называется жизнью, и труп мог рассуждать, даже покрикивать. Глаза медведя вдруг осмыслились, словно сквозь звериность глянул призрак его прежнего преступно-разумного воплощения. Арнольд и Эдуард смутились и, сдержавшись, приступили к чаепитию. Одна голова подносила ко рту чашку, другая откусывала сахарок. И была во всём этом какая-то тайная гармония.