Крылья, или И тогда мы ослепнем

Деос. Ну что-ж… Говорят, когда-то между крылатыми и людьми случилась война, за которую крылатых прокляли Барьером, а людей — приземлённостью. Из-за чего война началась — никто не знает. Это было слишком давно, чтобы не помнить причину, но недостаточно, чтобы забыть вкус крови. И хотя за последние пару веков крылатые стали мифом, в который верят только суеверные, глупые люди, наше к ним отношение за тысячи лет не поменялось. Знаешь, тебе может казаться что мы — нынешние крылатые и наш лесной народ людей недолюбливаем, но ты не знаешь, какие порядки были раньше, когда я рос. У нас убийцы людей были в почёте, у нас убивали больше и от детей ничего не скрывали. А я всегда был другим. У меня к крови было врождённое отторжение. Я не понимал войны, не понимал, зачем это всё нужно и это меня угнетало. Мне всю жизнь казалось, что я живу среди сумасшедших. Это было страшно.

Деос вздыхает.

Деос. А потом я узнал Викторию. И ты меня поймёшь: она открыла для меня множество новых чувств, показала мне мир людей… Тогда я понял, что не все они заслуживают гибели.

Винг. Но вы с Викторией не выглядите как закадычные друзья.

Деос. Мы повзрослели. Ремесло её семьи — убийства животных, а об отношении крылатых к людям она и так знала. Мы были врагами с самого начала. Пойти против семей не осмелились. У меня не хватило сил сказать полсотни крылатым: прекратите лить кровь. Потом, Виктория оказалась более злобной и властной. Я не смог понять её за многие годы нашей дружбы, или, быть может, боялся понять. Мы расстались.

Винг. Твоя семья об этом знала?

Деос. Может быть, но они молчали. Наверное, им было меня жаль, а их жалость — самое убогое и низкое чувство. Они позволили Виктории жить, но взамен мне пришлось терпеть снисходительные улыбки. Меня прозвали «больным крылатым».

Деос замолкает, глаза его начинают бегать. Он словно теряется, но приходит в себя.

Деос. Знаешь, я был младшим в семье, и когда у меня и твоей матери появились Арес с Эйреной, мои старшие братья и сёстры забирали их к себе, воспитывали, как подобает.

Винг. А-а, я понимаю! Эйрена мне говорила, что она с Аресом не похожа на меня и тебя.

Деос. (кивает) На них остался отпечаток того старого воспитания. Но всё же они — мои дети.

Винг. Со мной крылатые вроде ничего не сделали.

Деос. Не успели. Виктории понадобился наш лес, она стала во главе семейного дела. Может, в ней затаилась обида… она направила охотников к нам. Люди наткнулись на крылатых, и я уже не вспомню, кто начал бойню. Помню лишь ужас. Крылатых убили. Кто выжил — сама знаешь.

Винг. Ты убил оставшихся охотников?

Деос. Я стал ничем не лучше крылатых и людей. До того дня я был единственным в семье, не маравшим руки кровью. Убийца в двадцать семь — немыслимо поздно. Но во мне проснулась такая животная ярость — я не мог себя остановить. В тот день я остался один. Хуже всего: мне тогда стало до ужаса легко… Хотя и тяжко после было — мне пришлось учиться быть князем. Я не подпустил ни одного охотника к лесу, я изгонял животных за малейшее нарушение закона. Я посмел указывать стихиям природы, и они меня слушались. Я поломал себя, я был холоден и горд. Меня боялись больше смерти, больше самого Духа. А при этом у меня на руках был маленький свёрток с маленькой крылатой…

Деос пытается усмехнуться и вдруг закашливается, держится за свои раны.

Деос. И было в этом нечто важное… У меня появился шанс воспитать нормального, счастливого ребёнка, не знавшего крови. Пусть я ограничивал тебя, контролировал, но Дух знает, что вышло бы из тебя иначе. Я не врал, когда говорил, что одни люди опасны, а другие создают прекрасные песни. Я не жалею, что не учил тебя ненавидеть. Ты стала другой. На этом всё, дочка.

Винг. Можно было рассказать об этом раньше… О человеке ты знал с самого начала?

Деос. Конечно. Винг, ты — сильная, смелая девочка. Намного сильнее и смелее меня, и если бы я не почуял, что человек тебя достоин, ты бы на него и не наткнулась. По правде говоря, рано или поздно тебе всё равно пришлось бы найти себе человека. Или крылатые бы исчезли.

Винг распахивает глаза, молчит. Деос почти смеётся.

Винг. Князь лесной… которому всё ведомо, который всё знает, да ты…!

Деос. Чертовски мудр — правда, никогда этого не скрывал. А этот твой… Женя… Любишь его?

Винг. (возмущённо) Папа!

Деос. Будь осторожна с чувствами. Крылатые, в конце концов, любят только один раз.

Винг. А ты любил Викторию? Или маму…? Кого из них? А семью свою?

Деос тяжело вздыхает.

Деос. Винг, думай только о том, что больше всех на свете я любил своих детей.

Винг усмехается.

Винг. Зачем нужна была та драка на кинжалах?

Деос. Чтобы посмотреть, как ты научилась врать. Дочка, сядь со мной.

Винг садится рядом с Деосом, обхватывает руками и его руку, кладёт голову на плечо.

Деос. Тебе единственной скажу: я очень ослаб. Моё тело болит. Но пока я могу говорить, я буду: ничего не бойся. Не бойся даже идти против всего мира. Он изменчив.