Крылатый штрафбат. Пылающие небеса: сборник

Офицеры вышли из землянки и двинулись по траншее, ведущей к капонирам. Рядом было взлетное поле, на котором солдаты лопатами забрасывали свежие воронки. Горела подбитая машина. В капонирах под маскировочными сетями стояли самолеты, возле трех из них копошились механики.

Летчики обогнули позицию четырехствольной зенитной установки, обложенную заледеневшими мешками с песком. Чуть поодаль от нее у небольшого костерка грелись солдаты.

Летчики выбрались из траншеи и пошли к капонирам. Внезапно внимание Дитриха привлек едва заметный, на пределе слышимости, гул.

— Ложись!!!

Летчики мгновенно попадали на снег, закрывая головы руками.

Гул превратился в рев. Из низких туч вынырнула четверка штурмовиков с красными звездами на широких крыльях. К гулу двигателей прибавился раздирающий душу, воющий свист — штурмовики атаковали реактивными снарядами. По ушам ударил грохот, на аэродроме взметнулись столбы взрывов. Из разрушенных топливных цистерн плеснуло пламя, растекаясь, оно сжигало все на своем пути.

Вильке вжался в снег и молился, чтобы этот ад поскорее закончился. Каждую секунду он ждал, что его настигнет смерть. Он чувствовал свою полнейшую беспомощность, и это было сильнее страха смерти.

Вслед выходящим из атаки самолетам вразнобой ударили зенитки. Над ухом Дитриха рявкал четырьмя стволами «Флак-систем». Минуту назад гревшиеся у костерка зенитчики сейчас с какой-то одержимостью таскали все новые и новые снарядные кассеты, которые пожирали четыре спаренных автомата, отчаянно плюясь стреляными гильзами.

Штурмовики пошли во второй заход. Дитрих, вывернув голову, с болезненным любопытством наблюдал за приближающимися в пологом пикировании самолетами. На их бронированных фюзеляжах искрились росчерки рикошетов зенитных снарядов и пуль. Вот их крылья озарились вспышками, и по земле хлестнули плети пулеметно-пушечных очередей. Земля рядом с ним вздыбилась от пламени и взрывов, зенитная установка перестала существовать. Дитрих потерял сознание…

Очнулся он оттого, что кто-то влил ему в рот несколько глотков шнапса. Дитрих закашлялся и открыл глаза. Над ним склонился Хельмут.

— Все. Они улетели. Ты не ранен?

Дитрих слабо застонал и медленно поднялся на ноги.

— Да вроде нет…

— Пошли скорее. Я видел дым над капониром. Русские «Иль-цво»! Проклятые «цемент-бомберы», снаряды зениток отскакивают от них, словно горох! — Он погрозил свинцово-серому небу кулаком.

Дитрих огляделся: рядом, задрав кверху четыре ствола, стояла изувеченная зенитка, вокруг нее изломанными куклами валялись тела солдат расчета. Он помог подняться своим стрелкам, и они вместе побежали к капонирам.

Самолеты уцелели. Кроме одного «Юнкерса». Бомба попала прямо в капонир, превратив транспортник в обломки. Погибли техники и экипаж. Венк стащил с головы летный шлем, остальные тоже обнажили головы.

— Бедняга Миллер… — только и прошептал он.

Самолеты и взлетную полосу подготовили только через два часа. Дитрих, стоя у крыла своего Ю-52, наблюдал, как внутрь грузятся раненые, обмороженные и те немногие счастливчики, у которых было официальное разрешение покинуть Сталинградский «котел» за подписью начальника штаба 6-й армии. На них всех было страшно смотреть. Небритые, изможденные лица, грязная форма, превратившаяся в обноски, заскорузлые, бурые от крови бинты. И было еще одно, что их объединяло: обреченность и смертельная усталость в потускневших от постоянного ожидания смерти глазах. Это не была та пресловутая стойкость, о которой не переставая трубило Министерство пропаганды Геббельса. Это было равнодушие приговоренных, просто с покорностью ждущих своей участи.

Невдалеке маячили рослые угрюмые солдаты в серых шинелях с тяжелыми бляхами полевой жандармерии на груди.

К Дитриху подошел обер-лейтенант Венк.

— Обреченные. Они все обреченные. И мы с вами тоже, — сказал он. — Фюрер обрек нас в угоду своих политических страстей.

Вильке бросил предостерегающий взгляд на жандармов. Венк только рассмеялся и махнул рукой:

— Бросьте, герр хауптман. Плевать я хотел на все эти условности! Считайте это последним желанием приговоренного к смерти.

Дитриху стало не по себе от этих слов. Он поспешил забраться в кабину своего самолета, избегая даже встречаться взглядом с оберлейтенантом. Привычная процедура предстартовой подготовки успокаивала и придавала уверенности. К черту все эти глупые шуточки, они выберутся из этого заснеженного ада!

В салон битком набились пассажиры, в основном это были тяжелораненые. Особняком держались несколько штабных офицеров, по каким-то важным делам вылетавшие на Большую землю.

— Так, экипажу и бортстрелкам быть повнимательнее, доннерветер! — ругнулся он сквозь зубы.

Моторы натужно взвыли, разгоняя перегруженный транспортник. Раскачиваясь на ухабах и рытвинах, оставшихся после бомбежки, самолет покатился, все стремительнее набирая скорость. Еще несколько ударов шасси о мерзлую землю взлетного поля — и они уже были в воздухе. Чуть позади и слева пристроился Венк.