Кружево

Только сейчас до Кейт и Максины дошло, в какую же историю они попали. Стоя в пальто в нетопленом кабинете, они дрожали не только от холода и страха перед Шарденом, но и от ужаса перед тем, что они скажут потом родителям. Мягкие и нежные розовые лепестки увядшей розы, которую держала в руках Кейт, медленно планируя, опускались на пол, пока наконец в руке у нее не остался один только длинный колючий стебель.

И тогда Шардена прорвало. Он изрыгал на них всевозможные проклятья, упрекал в неблагодарности, обзывал шлюхами. Под занавес, уставив пухлый палец на Кейт, он проорал:

— А ты, путана, ты — гоняешься за каждыми штанами в городе!

Тут в Кейт снова заговорила ирландская кровь, и она ответила:

— Вы тоже, месье.

Наступила угрожающая тишина, а потом Шарден с ядовитой злобой в голосе произнес:

— Завтра вы обе будете исключены из школы.

— Нет, не будут, — как-то устало, без выражения возразила Пэйган.

— А кто вы такая, чтобы указывать мне, как поступить? — повернулся к ней Шарден.

— Я подруга вашего приятеля, Поля. Он приглашал меня к себе домой и показывал мне разные фотографии. Много фотографий. Я подумала, что ему столько не нужно, поэтому украла несколько штук и оставила их в городе, у друзей. Впрочем, некоторые у меня с собой.

Она порылась в кармане халата и извлекла фотографию, на которой был изображен Поль в постели с двумя маленькими южноафриканскими девочками, которые почему-то внезапно уехали из школы сразу же после Рождества. Пэйган показала снимок вначале сестре-хозяйке, потом Шардену, потом засунула его назад в карман и достала козырную карту — фотографию самого месье Шардена, толстого и в чем мать родила возлежащего на тоже голом Поле.

— Удачные снимки, — тусклым и бесстрастным голосом проговорила Пэйган. Еще вчера изображенные на них сцены казались бы ей ужасающими и возмутительными. Сейчас же, на фоне смерти деда, они как будто потускнели, поблекли. — Мне кажется, ваш план может действовать только в том случае, если вы будете обрабатывать отцов поодиночке. А если кто-нибудь увидит на фотографии не одну, а нескольких девочек сразу, он поймет, что вы дешевый шантажист, месье Шарден, и что вы нарочно подставили этих девочек под аппарат. Поль мне сам об этом рассказал. — Никто не произнес ни слова и не двигался с места. — По-моему, он называл таксу: по шесть тысяч франков с каждого отца каждые три месяца. Я еще не думала, что сделаю с этими фотографиями. Но, если вы предпримете что-нибудь против Кейт и Максины, я пойду прямо в полицию со всеми снимками, какие у меня есть, и расскажу им все. Решайте сами, месье Шарден.

Шарден постоял немного молча, потом улыбнулся и явно через силу произнес:

— Мисс, вы, несомненно, потрясены и опечалены прискорбным известием о кончине вашего деда. Поэтому я не стану обращать внимания на выдвинутые вами чудовищные обвинения. И поскольку я не хочу покрывать позором собственную школу, я не стану наказывать двух этих глупых девчонок.

Он откашлялся и выдержал паузу, чтобы придать своим словам необходимую весомость.

— Но я надеюсь, они понимают всю серьезность допущенного ими проступка. Слава богу еще, что никто из вас не забеременел. А теперь марш спать, быстро!

Девочки, усталые и перепуганные, с чувством глубокого облегчения побрели к себе в комнату, ощутив вдруг приступ слабости. Больше можно ни о чем не волноваться, думали они, с трудом, из последних сил раздеваясь.

Но они ошибались. Ошибался и директор. Потому что одна из них уже была беременна.

Часть II

7

В своем старом, сильно поношенном пальто Джуди внезапно почувствовала себя глубокой провинциалкой. Ей так хотелось хотя бы примерить ту изысканную, великолепную одежду, что была мастерски выставлена в парижских витринах, на которые указывала ей Максина, не переставая при этом безостановочно болтать. Так они дошли до угла, где находился магазин «Гермес». Они робко толкнули стеклянную дверь и вошли. Оказавшись внутри, Максина немедленно задрала нос и принялась рассматривать самые дорогие в мире шелковые шарфики и женские сумочки с таким видом, словно они заведомо не могли удовлетворить взыскательным требованиям двух девочек-подростков. Джуди, ошалевшая от запаха прекрасно выделанной кожи, купила себе записную книжку-дневник в изумительной обложке из телячьей кожи и с прикрепленным сбоку золотым карандашом.