Круз (ЛП)

Вот оно. Я сказала это. Страх потерять то, что у меня есть. Из-за этого я не могу уснуть до поздней ночи. Ловлю себя на том, что смотрю на спящего Круза. Он так расслаблен и умиротворён. Положив ладонь на его вздымающуюся грудь, я молю Бога о том, чтобы он оставил этого мужчину в моей жизни. Я молюсь Богу, которого возненавидела за последние несколько месяцев.

Круз посмотрел на меня в оцепенении. Страх пронзил моё тело. Это слишком. Всё произошло слишком быстро. Я свалила на него слишком много, чтобы мужчина мог справиться с этим. Прижавшись своим лбом к моему, боец прикрывает глаза.

— Лейла, я тоже. Я не смог бы сказать это лучше. Ты понятия не имеешь, как сильно спасаешь меня.

Мужчина замолчал, а после повторил каждое слово на испанском.

Сладчайшая песня — и мне никогда не забыть её. Крузу всё же удалось открыть дверь в свою квартиру. Все мои принадлежности для рисования упали на пол. Нами овладела жажда ощутить это прикосновение обнажённой кожи к коже. Одежда хаотично опадает на пол. Круз укладывает меня на, ещё со вчера измятые нами, простыни на кровати. Опускаясь вниз по моему телу, мужчина ласкает и целует каждый дюйм моей кожи, пока не замирает напротив моих бёдер.

Сжав простынь, я выгибаю спину, когда он касается моего лона. Круз не останавливается пока я не начинаю извиваться, выкрикивая его имя и несвязные глупости.

***

В квартире-студии бойца витает вонь брокколи. Но едва ли это отвлекло меня от моих набросков. Стоило этому мужчине, от которого я без ума, рассказать, что лого на его шортах нарисовано руками его отца — дамбу прорвало. Я стала одержима своим проектом, составляя список одежды — майки, толстовки, тренировочные брюки и футболки.

— Детка, курица? — Повернулся Круз от столешницы.

На нём были только сексуальные чёрные боксеры.

— Пицца? — Наклоняю я голову к плечу.

— Курица в томатном соусе, — возражает он, и, схватив со столешницы тарелку, направляется к кровати. — Сосиски?

Пошевелив бровями, я отбрасываю в сторону свой блокнот.

— Никогда больше не спрашивай, mi amor [42]. Никогда.

Ничего не могу с собой поделать. Этот человек — ходячий оргазм, и он направляется прямо ко мне. Не важно, что я была с ним где-то с час назад. И когда я говорю, что была с ним — я имею ввиду три раунда с поразительными, крышесносными оргазмами. Он отдал всего себя — как на ринге, так и в зале. Чемпион до мозга костей.

На столешнице, рядом с Крузом, зазвонил мой телефон. Я проигнорировала его, а вот мой мужчина решил ответить.

— Привет.

Моё внимание привлекла затянувшаяся тишина. Я поднимаю взгляд на бойца, что, прислонившись к стойке, стоит ко мне лицом с дьявольской улыбкой на губах.

— Лейла занята в моей постели.

Я хлопнула ладошкой по губам.

— Тайлер? Хм, дай-ка, я спрошу у неё. — Круз отодвинул телефон от своего уха. — Детка, это Тайлер. Он хотел пообщаться с тобой.

Я широко распахнула глаза. С отчаянием помотала головой. Речь о случайном звонке. Я слышу, как негодует на той стороне Тайлер. Круз выводит его из себя, даже не произнося и слова.

— Понял, приятель. Теперь твоя очередь слушать меня. Не звони на этот номер никогда снова, чёрт возьми. Если не хочешь проблем — тебе следует уяснить это. Я — парень Лейлы, а ты можешь отвалить нахрен. Конец.

Круз закончил разговор, не дав Тайлеру и шанса ответить. Я так и не пошевелилась. Круз знает о Тайлере. Однажды ночью, когда никто из нас двоих не мог уснуть, я рассказала ему об этом. Мужчина разразился громким смехом.

— Думаешь, до него дошло? — Приподнял брови боец.

— Святое дерьмо. У меня нет слов.

Присев рядом, Круз поставил тарелку со своей здоровой едой на верхушку моих бёдер, а сам потянулся к своей тумбочке. Он вытащил из неё потрёпанный блокнот, уголки которого загнулись от многолетнего использования.

Мужчина молча положил его на мои колени. Я точно знаю, что внутри. Не раздумывая, подавшись к нему, я целую Круза в щёку. Провожу подушечками пальцев по гладкой серой обложке. Ничто даже не намекает на то, что таит в себе блокнот. Облизнув губы, я нервничаю от того, какое сокровище могу найти на видавших виды страницах. Вне всяких сомнений, это самый значимый кусочек прошлого Круза, который я когда-либо получу.

— Спасибо, — прошептала я, глядя в любимые глаза, в последний раз проводя рукой по обложке.

— Никогда не делился этим ни с кем. Это всегда было между мной и папой. — Круз отрезает кусочек от своей запечённой курицы. — Думаю, это был его способ сохранить для меня воспоминания. Что-то вроде отцовского альбома, и всякое такое дерьмо.

Улыбнувшись, я прикусила нижнюю губу, ненавидя, что он назвал это дерьмом, но в то же время я понимаю, что это способ Круза впустить меня в свой мир. Опустив взгляд на блокнот, я открываю первую страницу. У меня перехватило дыхание от того, что я вижу. Детская фотография Круза. На ней, в чистой больничной кроватке, лежит мальчик, укрытый мягким голубым одеялком — его спеленали словно маленький бурито. Своими любопытными глазками малыш рассматривает того, кто делает фото.