Крушение

– Ну что: хорошие дела у меня все копятся. Есть кое-что и для тебя, по Зайне Ратерфорд. Не из полиции Лос-Анджелеса, а от одного шерифа. Жила та дама в Западном Голливуде. Один из старожилов вспомнил детектива, который над всем этим работал. Парня звали Отис Отт Второй, или «Дабл-О», как его там называют. Я отправил ему сообщение, не желает ли он с тобой пообщаться. Только что пришел ответ: «Отчего бы и нет». Записывай его координаты.

– Дружище, тебе цены нет.

– На том стоим.

Глава 21

Я набрал отставного детектива Отиса Отта Второго.

– Даб на проводе. Вы тот психолог?

– Да. Алекс Делавэр.

– Насчет Зайны Ратерфорд? – уточнил Отт. – Эхо из прошлого. Никогда не слышал, чтоб у нее была дочь, так что, наверное, вряд ли вам пригожусь.

– Все равно, мы можем встретиться?

– Хотите сводить меня завтра пообедать?

Третий связанный с делом обед, и третий день кряду.

– Куда идем? – спросил я.

– Ну, скажем, «Спаго», – предложил он и со смехом исправился: – Хотя нет, это гастроном, а нам в закусочную. Лучше «Пико», возле «Робертсона». Как насчет полдвенадцатого? Для меня – разминка перед ужином.

* * *

Отис Отт прибыл туда раньше меня и занял укромный угловой столик, дающий полный обзор входа. Классический детективный ход.

Аккуратный афроамериканец на седьмом десятке, с бдительными карими глазами и широким ртом, едва шевельнувшимся, когда он с легким наклоном головы представился:

– Даб.

Как умелый чревовещатель. Для запугивания подозреваемых идеально. Одет в черный кашемировый свитер и белое поло. Перед ним стояла чашка кофе. Закусочная наполовину пустовала. В основном здесь сонно сидели над супом пожилые люди, а молодые мамаши пытались что-нибудь съесть, поминутно отрываясь урезонить своих малышей.

– Меню мне не нужно, – сказал Даб. – А вам, наверное, да.

– Как насчет мясного ассорти? Звучит неплохо.

– Лет двадцать назад оно и мне ласкало бы слух. А нынче ограничусь грудкой индейки. Здесь, по крайней мере, у нее вкус не картонный.

К столику с теплой улыбкой подошла смуглокожая официантка.

– Элизабет, радость, мне как обычно, а молодому человеку нарезочку.

– Даб, да ты и сам не стар.

– В сравнении с фараоном Тутанхамоном – всяко. Что будем пить, доктор?

– Я – крем-соду.

– Надо же, и тут мы совпадаем… Элизабет, ты глянь – сплошной унисон.

Официантка со смехом отошла.

Даб отодвинул свой кофе и цепко вгляделся в меня.

– Доктор, объясните мне, в чем ваш интерес к Зайне Ратерфорд.

Мой рассказ занял определенное время. Даб слушал не перебивая (еще один плюс для следователя). Когда я закончил, он после некоторой паузы сказал:

– Значит, психическое заболевание? Что интересно, с учетом вашего рассказа: у Зайны ведь тоже были проблемы. Но, как я уже сказал, ни о какой дочке разговоров не велось. Родственников в Лос-Анджелесе у нее однозначно не было. В розыск ее заявил некий брат из Кливленда.

– Вы помните, как его зовут?

– Какой-то Смит – не то Джон, не то Джим или Джо. А может, Боб; что-то на редкость незатейливое. Вы уж извините, времени прошло много, да и общался я с ним только по телефону.

Потянувшись вниз, Даб выложил на столик кожаную папку, из которой достал нечеткое фото.

Увеличенная копия водительского удостоверения, заметно выцветшая. Зайна Ратерфорд была хороша собой. Но даже в ущербном ракурсе полицейской камеры не шла ни в какое сравнение с красотой Зельды, когда та была еще в себе. Лицензия выдана на следующий день после двадцативосьмилетия Зайны и за два года до ее исчезновения. Откровенно говоря, тридцать лет – не возраст, но в Голливуде он считается уже «закатным».

– Можно я оставлю это себе? – спросил я.

– Это ваш экземпляр, – ответил Даб. – Я в свое время располагал единственно оригиналом, который и пустил на листовку… Ну что, напоминает вашу Зельду?

– Сходства негусто.

– Жаль. Я-то думал лицезреть момент истины. Хотя какая, в сущности, разница… Зайну все равно уже не найти. Дело было просто из рук вон. С таким же успехом ее можно было разыскивать в Пакистане, Польше или Бельгии. Или где-нибудь на пригородной свалке.

Он пристукнул кофейной чашкой о стол.

– Пропажа человека отличается от других расследований, потому что вы даже не знаете, было ли вообще совершено преступление. И подступаться приходится издали, исподволь, обычно с большим опозданием. С другой стороны, в отличие от вашего приятеля Стёрджиса, хорошие новости я приносил семьям чаще, чем могло бы показаться. У меня жена – медсестра, и, по ее словам, в полиции я был кем-то вроде акушера.

Принесли еду.

– Здоровая, – болезненно поморщился Даб и, подняв половинку сэндвича с индюшатиной, откусил и опустил на тарелку.

– Вы говорите, у Зайны были эмоциональные проблемы? – учтиво напомнил я. – Интересно, какие именно?

– Хозяйка дома говорила, что она со странностями. Брат никогда этого детально не описывал, но у меня ощущение, что она всегда была проблемным ребенком. Младшая среди своих братьев и сестер. Сам брат казался довольно консервативным.

– Семья относилась к ее актерству с неодобрением?