Крушение

– А, личная гигиена? – Лиллиан потерла ладони, готовясь приступить к делу. – Ну, это просто. У каждого из нас был индивидуальный график принятия ванн, причем сроки его варьировались от раза в сто лет до раза в неделю.

Носик Женевьевы едва заметно вздрогнул и наморщился, точно она уже чуяла вонь немытого тела. Позади нее легко сбежал по лестнице Джерри и сел в большое кресло за спиной у Женевьевы Рэндалл, но зато как раз напротив Лиллиан. На нем была другая рубашка, в тонкую полосочку. Перехватив взгляд жены, он одними губами произнес: «Робот». Чтобы не рассмеяться, Лиллиан прикрыла ладонью рот и сделала вид, будто кашляет.

– А где вы купались? – ухватилась за соломинку журналистка, для которой мытье, видимо, не было такой же запретной темой, как туалетные ямки. – В океане или в пресной воде?

– В основном в пресноводном прудике, который мы нашли недалеко от лагуны. Он питался от источника на дне, и вода в нем всегда была на удивление чистой. Мы соблюдали всяческую осторожность, чтобы туда не попадали никакие загрязняющие вещества. – Лиллиан не удержалась от искушения и приподняла бровь, подчеркивая намек. – Раз в неделю, по субботам, я собирала все, что нуждалось в стирке, и отправлялась на пруд, где стирала наше белье, а потом мылась сама, насколько это было возможно. Сначала я каждый раз пользовалась мылом из сумочки с туалетными принадлежностями Маргарет, но потом решила – пусть будет только для праздников.

Интересно, здесь они покажут карту острова? На ней будет красная пунктирная линия, отмечающая путь к лагуне, к пруду и к песчаному полуострову кладбища под старым деревом.

А вдруг они сами туда слетали? Вдруг послали съемочную группу, чтобы показать людям остатки их временного жилища? От этой мысли Лиллиан задрожала, точно своими глазами видела, как с тихой грацией кошки вокруг ее дома крадется вор, как он бесшумно забирается внутрь и ходит из комнаты в комнату, трогает руками ее вещи, выбирает, что поценнее…

– А мужчины?

Лиллиан пожала плечами.

– Я знаю, что они мылись – по крайней мере, Дейв. Насчет Кента я не уверена; от него все время сильно пахло мужчиной. Они оба проводили много времени в воде за ловлей рыбы и, кажется, считали, что и так чистые. Хотя, по правде сказать, бо́льшую часть времени от нас всех здорово воняло.

– Да, этот факт вряд ли мог укрыться от вас, ведь каждую ночь вы спали все вместе. – Брови Женевьевы скользнули вверх, и Лиллиан заподозрила, что журналистка, кажется, намекает на что-то похабное.

Она хорошо помнила эти ночи, когда, зажатая с двух сторон телами двух мужчин, пропитываясь исходящим от них теплом, вдруг ощущала, как чья-то рука подбирается к ней, ныряет под край ее футболки, скользит вверх по выступающим позвонкам на спине, обхватывает за ребра… Лиллиан медленно моргнула, точно стирая картинку с сетчатки.

– Да, каждую ночь, – подтвердила она.

Глава 14. Лили – день шестьдесят пятый

Остров на юге Тихого океана

Постирочный день. После недели периодических дождей солнце впервые взошло на абсолютно чистом небе. Оно быстро высушило лужи, набравшиеся в складках песка. Наконец-то. Я смогу помыться.

Мужчины встали уже давно. Я сужу об этом по высоте огня в костре и по остывшим циновкам по обе стороны от меня. По какой-то причине они решили не будить меня. Я не жалуюсь – просто сомневаюсь, хватит ли в нашей корзинке с фруктами еды, чтобы я смогла протянуть до обеда.

Отряхнув, насколько это возможно, песок с босых ног, я натягиваю свои серые от грязи «найки». Некогда синяя найковская стрела стала грязно-черной, а шнурки на правой ноге спутались в один узел, который не распутать уже никакими усилиями. Стоя на песке, я разминаю мышцы, затекшие от долгого лежания на бамбуковой подстилке.

Несмотря на солнце, воздух все еще влажный, как при дожде. Я натягиваю спортивный пиджак Маргарет, притворяясь, будто не вижу ржаво-коричневого пятна вдоль лацкана. Хотя на самом деле я его вижу. Вижу всегда. Я застирывала его каждую из шести последних недель, застираю и сегодня. Ненавижу каждую ночь залезать в пиджак, запачканный ее кровью, только для того, чтобы согреться.

Обогнув костер, я шарю в плетеном мешочке для фруктов, которые собирала на прошлой неделе, когда позволяла погода. Два зеленых банана и перезрелый манго – вот и все, что оставила мне саранча в человеческом облике, с которой мне приходится делить этот остров. Ничего не поделаешь – я рассовываю то, что есть, по карманам до того момента, когда останусь одна на берегу пруда, куда я сейчас пойду стирать наши пожитки. Пруд в двадцати минутах ходьбы от лагеря, но в тиши деревьев, у зеркала воды, зеленоватого от нависших над ним ветвей, в моменты редкого одиночества еда всегда кажется вкуснее.