Крупным планом

7 ноября. 89-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции. Для одних, несмотря на трагедию Гражданской войны, это величайшее событие 20-го века, призванное построить справедливый мир, для других — сталинизм и установление тоталитарного режима. Эти другие особенно буйствуют, не гнушаясь никакими способами, чтобы подчеркнуть своё негативное отношение к тому, что произошло почти девять десятилетий назад. При этом лгут и очерняют нашу историю безбожно. Лет двадцать назад, в составе небольшой группы питерских книголюбов я выезжал в совхоз, в отдалённый уголок Ленинградской области. Вошли в зал Дома культуры, и первое, что бросилось в глаза, — красивые серебристо-голубые занавески на окнах. И почти весь низ в чёрных и серых пятнах — посетители не стеснялись вытирать о них грязные, в мазуте, руки.

Так и с нашей историей — либо делают из неё продажную девку, либо вытирают о неё грязные руки кому не лень. И не боятся оставить отпечатки пальцев.

Обнаружил в Сашиной библиотеке воспоминания маршала Жукова в трёх томах. Стал читать, раньше не удосужился. Пишет бегло, почти лапидарно. Без глубин, но со знанием дела, обстановки, событий. Крайне скупо о себе. Но это первый том, интересно, что дальше?

Во втором томе, после событий под Ленинградом и прорыва блокады, Жуков описывает битву под Москвой, хотя она состоялась годом раньше. Не вижу в том логики, по-видимому, автор просто не редактировал рукопись. Удивлён, что до сих пор не сляпали сериала на такую выгодную для хулителей и ниспровергателей советского прошлого тему.

По ТВ показали первую серию «Тихого Дона» — последний фильм Сергея Бондарчука, работу над которым из-за нехватки средств он не успел закончить. Много лет материалы фильма пролежали на полке, пока за них не принялся сын выдающегося режиссёра Фёдор. Было много рекламы, восторженного ожидания, сенсационных сообщений о судьбе картины, о финансовом нажиме итальянского продюсера Энцо Рисполи, который настоял на том, чтобы в главных ролях снялись и разговаривали по-английски зарубежные актёры. Всё это не могло не сказаться на качестве картины и на её восприятии простыми зрителями и киноведами.

Уже в первой серии видно, что имеющая русские корни француженка Дельфин Форест и англичанин Руперт Эверетт с большим трудом воспринимаются как шолоховские Аксинья и Григорий. Не по себе, когда видишь, как дородная, бедристая казачка Аксинья, «набрав» воды, идёт от реки почти с пустыми вёдрами. Втиснули бы в каждое ведро по футбольному мячу как-нибудь так, чтобы они не всплыли, и заполнили остальной объём водой — была бы хоть иллюзия, что вёдра действительно полные. И так во всём, как будто в недодачу.

8 ноября. С Кузнецовым вел разговор о 25-томнике. Прочитал ему список авторов, который подготовил за выходные. Согласились, что он может быть основой. Но вот вопрос — не узким ли окажется ряд писателей, если на каждого из них выделить по одному тому? Значит, придётся «уплотнять», кого-то с кем-то соединять. Может быть, Пушкина с Лермонтовым или Тютчевым, Тургенева с Гончаровым, Гоголя. с кем Гоголя? С Салтыковым-Щедриным? Или с Достоевским, который «вышел из гоголевской шинели»?

Вторая серия «Тихого Дона» мало что поправила. Понимаю, нельзя требовать полного соответствия от экранизации. Налицо эклектика, нестыковка, неопределённость многих действующих лиц — кто они? откуда взялись? Наверное, хорошо тому, кто не читал романа.

9 ноября. В конференц-зале проходило расширенное заседание Общественного совета по киргизской литературе, совмещённое с днём рождения его председателя, ответственного секретаря журнала «Юность» Бориса Константиновича Рябухина. Позавчера ему исполнилось 65 лет, и он подчеркнул, что является ровесником военного парада на Красной площади.

Открывая заседание, я сказал несколько слов о его творчестве. Только что я прочитал его книгу прозы «Выход в небо» и книгу стихов «Избранное». Наиболее впечатлила историческая драма «Царь Иван» в стихах. И не драма это, а трагедия.

Царь Иван VI почти с рождения был лишён власти, заключён под стражу и поначалу находился в тюрьме под Ригой, потом в других отдалённых от столицы местах. А когда ему исполнилось 16 лет, его заточили в Шлиссельбургскую крепость, в одиночную камеру, где он провёл семь лет, пока его не закололи. Трудно такому поверить, но это же было, это исторический факт.

Есть читатели (и писатели), которые не верят Дмитрию Кедрину — автору знаменитой поэмы «Зодчие», — дескать, не мог царь ослепить создателей изумительного по красоте храма, дабы они не построили другого, ещё краше. А в историю с царём Иваном Шестым верите?