Крупным планом

— Да, если при Советах был главный лозунг: «Всё лучшее — детям!», то сейчас: «Всё лучшее, в том числе и детское, — частникам!». Наши государственные мужи сами ухитрились стать крупными собственниками и, чтобы сохранить присвоенное, дают возможность и другим отхватить кусок пожирнее.

— В том и суть, — сказал Кузнецов. — Стало быть, и борьба наша будет длительной и тяжёлой.

Мне показалось, тема писательской собственности в нашем разговоре исчерпана, и я спросил Кузнецова, звонил ли он в Агентство по печати Нине Литвинец. Это ей Сеславинский передал наше письмо о российско-белорусской 50-томной библиотеке. Две недели назад нам сказали, что она уезжает в Германию на Франкфуртскую международную книжную ярмарку, и попросили связаться с нею, когда она вернётся.

Кузнецов набрал её номер. Спросил о ярмарке — оказалось скучновато прошла. Упомянув о нашем письме, долго молча слушал — Нина Литвинец высказывала собственное видение нашего проекта. Кузнецову иногда удавалось вставить фразу в её монолог:

— Да, там теперь Союз белорусских писателей и Союз писателей Беларуси. Да, трудно сказать, в каком из них писатели сильнее. Да, полагаю, они соберут двадцать пять томов. А наших? Да, наших и в двести пятьдесят не уместить. Хорошо, если бы и от вас кто-то занимался этой серией. Будем ждать ваших предложений, а мы уже формируем редсовет.

Он положил трубку.

— Проблемы? — спросил я.

— Она утверждает, что финансировать это издание должно Союзное Государство.

— Об этом же и мы заявили, и Министерство информации Беларуси.

— Ну, часто чиновники наши мысли и предложения выдают за свои — неоспоримое право любого начальства.

— Пускай выдают, мы не в обиде. Наша задача внушить им, как детям, мысль, чтобы они ощутили её своей и старались помочь. Итак?

— Сказала, ответ будет положительным. Но сомневается, что белорусы наберут авторов на 25 томов. Кто там? Янка Купала, Якуб Колас, Быков.

— Несомненно! У них большая литература. В особенности, если взять почвенническую и военную тематику. Но не только. Известно ли вам имя Владимира Короткевича? Как художника слова многие считают его более состоятельным, чем Василь Быков. Его «Христос приземлился в Гродно», «Колосья под серпом твоим», «Дикая охота короля Стаха» — белорусская классика. А ещё у них Михась Лыньков, Алесь Адамович, Иван Шамякин, Иван Мележ, Иван Чигринов, Янка Мавр — вот как густо идут Иваны! — и многие другие. Белорусский роман и белорусская поэзия в двадцатом веке — значительное явление в литературе.

— Как вы думаете, если их 25-томную часть будет составлять Союз писателей Беларуси, включат они туда Василя Быкова?

— Обязательно.

— А Светлану Алексиевич?

— Не знаю. Это им решать. Наше дело — наши 25 томов, и нам негоже настаивать на включении в их часть каких-то авторов. Но будем советоваться, это не исключено.

— Хорошо. Вы уже думали, кого мы привлечём к работе для помощи вам?

— Вероятно, следует создать двууровневый редсовет: верхний — 5–7 известных писателей, руководителей творческих Союзов — Михалков, Ганичев, Распутин, Скатов, Кузнецов. И нижний, того же количества или даже меньше — те, кто будут непосредственно заниматься подбором писательских имён и произведений, которые мы включим в наши 25 томов.

— По-моему, приемлемо, — согласился Кузнецов.

— Знаете ли вы Блудилина-Аверьяна? — спросил я.

— Да, и очень хорошо. И жену его Наташу, критика и литературоведа, доктора филологических наук.

— Именно их я имею в виду. Но давайте сначала получим письмо. Кроме того, необходимо встретиться с нашими белорусскими коллегами, чтобы обсудить тип издания, оформление, обложку. Думаю, объём каждого тома не должен превышать 30 листов. Но и не меньше. Будут ли они одинаковы в чисто оформительском смысле — пусть решают издатели. Хорошо бы сделать достойный тираж. Но это уже будет зависеть от Союзных средств.

— Здесь неплохо бы подумать над выпуском части особого, подарочного тиража — для Президентов и Министров культуры.

— Мечтать не вредно, — откликнулся я на шутку, понимая, что это уже из ряда фантазий.

Вечер. Переделкино. В Старом корпусе, где я поселился в 25-м номере на втором этаже, как всегда, чистота и порядок. Писателей мало. Зато людей «не писательского вида» — хоть отбавляй. В основном, кавказцев. Все крайне упитанные, с острыми, оценивающими взглядами, как перед выходом на ринг, с нескрываемой готовностью к конфликту.