Кругом измена, трусость и обман

А. П. Кутепов проявил присущую ему смелость и энергию, несколько раз рассеивая революционные толпы, ведя уличные бои с мятежниками. Однако поставленная ему задача была внезапно Хабаловым изменена, Кутепову было приказано возвращаться к Зимнему дворцу. Тем временем кутеповский отряд, голодный и усталый, не был поддержан другими находившимися в Петрограде воинскими частями. Кутепов остался без связи со штабом, без какой-либо поддержки и был вынужден вечером распустить свой отряд. Несмотря на неудачу, полковник Кутепов проявил мужество, стойкость и верность присяге.

Не соответствует действительности и утверждение К. И. Глобачёва, что взбунтовавшиеся «полки стали первым оплотом революционной цитадели». Никакой «цитадели» не было, точно так же как и «взбунтовавшихся полков». Об этом свидетельствовал один из организаторов заговора Д. С. Масловский (Мстиславский), который утверждал, что, «если бы в ночь с 27-го на 28-е противник мог бы подойти к Таврическому дворцу даже незначительными, но сохранившими строй и дисциплину силами, он взял бы Таврический с удара — наверняка защищаться нам было нечем»^{703}.

Между тем к праздношатающимся вооружённым солдатам присоединились рабочие, революционные боевики и просто погромщики. Толпа ворвалась в городскую тюрьму «Кресты», освободив всех заключённых. Преступники всех категорий влились в революционную толпу. Было подожжено здание окружного суда, причём толпа мешала прибывшей пожарной команде тушить здание. Адвокат Н. П. Карабческий вспоминал: «Городовых тем временем беспощадно убивали. Полицейские дома и участки брали штурмом и сжигали; с офицеров срывали ордена и погоны и обезоруживали их; протестовавших тут же убивали»^{704}.

В 16 ч в Мариинском дворце состоялось последнее заседание совета министров. Военный министр генерал М. А. Беляев потребовал от министра внутренних дел А. Д. Протопопова уйти в отставку, на что тот согласился. Протопопов был удручён, подавлен и даже выказывал желание покончить с собой. Так как Совет не имел права назначать или увольнять министров, и сам министр не имел право покинуть свой пост, это была исключительная прерогатива Императора, то князь Н. Д. Голицын рекомендовал Протопопову сказаться больным, с тем чтобы его заменил один из товарищей министра. Но это предложение повисло в воздухе. В 19 ч 33 мин М. А. Беляев от имени правительства отправил Государю телеграмму, в которой сообщил о введении в Петрограде осадного положения.

На этом заседание правительства закончилось. Когда министры покидали дворец, пришло известие, что арестован и доставлен в Думу председатель Государственного совета И. Г. Щегловитов. Связь с Думой была прервана, и никакой информации о том, что там происходит, правительство не имело.

События в Государственной думе в течение дня претерпели кардинальное изменение. В начале дня, получив Указ о роспуске, руководство Думы впало в панику. Нужно было либо подчиняться царскому указу, или его игнорировать. Второе означало официальное примыкание к революции. На это думское руководство пойти страшилось, но и бездействовать оно тоже не могло.

Во втором часу дня в Таврическом дворце появился секретарь Государственной думы октябрист И. И. Дмитрюков. Он сообщил о телеграммах Родзянко царю с настойчивым требованием образования Ответственного министерства и об отсутствии ответа на них. Тем не менее Дмитрюков высказал мнение, что беспорядки будут скоро подавлены^{705}.

В этот момент в Думу приходят известия, что толпа взяла Арсенал, разграбила оружие и вооружилась им. Был разгромлен Окружной суд и освобождены заключённые, в том числе и уголовные, из тюрьмы «Кресты». Это сообщение вызвало у собравшихся депутатов полную растерянность: «Революции ждали почти все, но что она разразится теперь — не ожидал никто. Чувствовалась у всех совершенная неподготовленность к каким-либо действиям и совершенное отсутствие какого-либо плана»^{706}.