Круги на воде

Конвоиры выволокли не подающие признаки жизни тело Ильи Ильича в коридор, а затем бросили в камеру, переполненную различными уголовными элементами.

Настала очередь Смолина.

Войдя в кабинет к Уточкину он застал того в весьма странном виде – всклокоченный и перепачканный в чернилах тот сидел за столом и лютым волком смотрел на пустой стул, предназначенный для допрашиваемых.

– Садись, сука! – прошипел Уточкин.

– Я бы попросил не разговаривать Вас в таком тоне с офицером государственной безопасности, – тут же перешел в атаку Юрий Андреевич, но особого успеха это не принесло – Уточкин окончательно потерял контроль над собой.

– Молчааать! – иерихонской трубой провыл майор.

Дальше события шли по накатанной. Смолин держался спокойно, прекрасно понимая, что единственное, что его может быть спасет – это молчание. Но, как оказалось, кроме молчания были и другие возможности для спасения.

На четвертом часу допроса, когда Уточкин уже измотался настолько, что сам слабо соображал, кто кого и за что хотел убить, в кабинет вошел молоденький солдатик и сообщил, что товарища майора просит к телефону Народный комиссар. Измочаленный Уточкин сначала, было, высказался в том духе, что шел бы это народный комиссар на все четыре стороны, но потом, поняв, что сморозил, побледнел лицом и пулей вылетел из помещения.

Вернулся он меньше чем через пол минуты, оправил мундир нервным движением и глядя куда-то в сторону сказал:

– Прошу прощения, товарищ старший майор. Произошло досадное недоразумение. Вы свободны.

Смолин молча встал и, уже дойдя до двери, обернулся и спросил:

– А товарищ Новиков?

– И товарищ Новиков тоже. Сержант пока останется.

В больницу Илью Ильича Смолин доставил лично. Тот все никак не мог прийти в сознание, а лицо его так опухло, что, казалось, спасения уже нет. Но в больнице Смолину сообщили, что ничего страшного в подобного рода травмах нет, а, наоборот, товарищу Новикову даже повезло, что он так легко поранился.

Лицо Илье Ильичу зашили, но страшный шрам так и остался на всю оставшуюся жизнь.

Почему их отпустили Смолин точно понять не смог. Вечером, сидя с Глебом в отделе, они долго строили предположения, но никакой стройной теории выработать не смогли.

Сошлись на том, что лучше в подобные дерби вообще не лезть и уж тем более не копать глубоко – отпустили и слава богу. Главное, что на руках у них были материалы их допроса двух свидетелей, которые видели человека в военной форме, проникшего в квартиру к Львовой и унесшего с собой, по уверениям Новикова, весьма ценную книгу. Естественно, в то, что книга эта несет в себе хоть какую-то угрозу, оба чекиста не верили – для них она была лишь ниточкой, ведущей к 'Трехкружию'.

****************************

Смолин замер на месте. Молодой человек, бледный как житель северных широт, по пол года не видящий солнца, приблизился к нему почти вплотную. Неприятная усмешка застыла на его лице, а белые руки нервно подрагивали, словно в предвкушении долгожданной работы. Звонок в дверь вывел Юрия Андреевича из оцепенения.

– Кто это? – Дольская вопросительно смотрела на потенциальную жертву Безлюдного.

– Не знаю. – Смолин почувствовал, что сценарий развития событий может поменяться, он словно очнулся.

– Идите откройте, – приказала Ольга Сергеевна.

На пороге стоял Жмыхов.

– Здравия желаю, товарищ потерпевший! – поприветствовал он Смолина.

– Они там, – перебив его, зашептал Юрий Андреевич, – в комнате.

– Кто? – не понял милиционер.

– Воры!

Жмыхов в недоумении посмотрел на хозяина квартиры, но уже через секунду табельный пистолет был извлечен им из кобуры, а сам Смолин вытолкан из квартиры.

Дверь Жмыхов тут же захлопнул.

– Попались, голубчики, – он достал мобильник и быстро набрал номер.

– Срочно! Группу. – Он назвал адрес Смолина, а потом обратился к нему самому:

– Сколько их?

– Двое. Парень и женщина.

– Женщина? – состроив брови домиком, переспросил Жмыхов.

– Да, – подтвердил Смолин. – Одета странно как-то, старомодно.

– Понятно, – нахмурился Жмыхов. – Маскировка. Профессионалы значит. Вооружены?

– Не знаю, – честно признался Смолин, сам удивившись, почему его ввело в такой ступор приближение этого бледного субъекта, которого при желании можно было сбить с ног одним не самым сильным ударом.

– Будем брать, – подытожил Жмыхов.

– Будем, – согласился Смолин, поймав на себе недоуменный взгляд участкового.

Но брать оказалось некого.

Приехавшая группа ворвалась в квартиру Смолина, но обнаружить в ней хоть одно живое, да и не живое тоже, существо не удалось.

– Как прикажете понимать? – насупился Жмыхов, озирая пустые владения Юрия Андреевича.

Смолин растерянно пожал плечами.

– Опишите преступников, – потребовал Жмыхов.

Смолин описал. А потом рассказал и про 'Трехкружие', упомянув и про деда.

– Понимаете, они меня как- будто предупреждали! – возбужденно воскликнул он.

– Так что ж вы молчали-то!? – возмутился милицейский чин. – Что же после ограбления сразу не рассказали, что к вам приходил этот субъект?

– Так я не думал, что это как-то связано с… – начал оправдываться потерпевший.