Круги ада

— Не стану скрывать, что было бы куда лучше, если бы мы сели западнее Маурисиана, и не только потому, что это сократило бы нам путь. Здесь можно встретить и дикие племена. Но, с другой стороны, мне, может быть, удастся договориться с ними насчет проводников.

— Хорошо. А вы не наметили для нас приемлемую дорогу?

— Конечно. Именно ее я, в основном, и искала. Нужно пройти лесом чуть меньше километра, а потом заросли станут пореже. Я нашла тропу, которая идет в нескольких метрах от болота примерно в том направлении, которое нам нужно.

— Хорошо, — сказал он. — Но как бы я хотел, чтобы мы с вами были на одной стороне…

— Мы и есть на одной стороне, — улыбнулась она. — Что вам остается делать, кроме как искать Порт-Фридериксен?

Память о поражении горечью отозвалась в нем.

— Пожалуй, больше ничего. Итак, грузимся и отправляемся. — Он повернулся на каблуках и отошел от нее, но чувствовал, что она смотрит ему вслед, и взгляд этот жег ему спину.

Люди тяжело нагрузились; кроме того, нужно было нести еще и раненых. Помимо еды, сменной одежды, посуды, оружия, амуниции, пластиковых палаток и прочего, без чего нельзя обойтись, Фландри приказал захватить с собой три скафандра.

— Прошу прощения, но зачем они нам? — запротестовал было Хэвлок. — Конечно, в случае высылки разведчиков, импеллеры будут под рукой, но при здешней гравитации их хватит ненадолго, да и радиус действия будет никакой. И я не думаю, чтобы нам встретились такие существа, чтобы с ними пришлось сражаться в скафандрах.

— Быть может, нам придется их бросить, но я надеюсь нанять местных носильщиков. А часть пути мы можем их пронести сами.

— Сэр, с таким грузом люди будут буквально валиться с ног!

Фландри сурово посмотрел на молодого блондина.

— А вы предпочитаете валяться мертвым? — отрезал он. Фландри обежал взглядом усталых, грязных, понурых людей, за которых отвечал.

— В путь, — приказал он. — Помогите-ка мне, Хэвлок. Я не намерен нести меньше, чем остальные.

Вздох пронесся по шеренге, но люди повиновались.

Тропа оказалась настоящим благословением. Прутья и гравий, втиснутые в грязь дидонианами образовали достаточно твердую дорогу, ведущую через лес к холмам.

Мало-помалу наступили сумерки. Фландри велел продолжать путь, освещая дорогу фонарями. Он делал вид, что не слышит замечаний, что вполголоса раздавались за спиной, но они причиняли ему боль. Потом наступила ночь, стало холодно, очень темно, и темнота эта была наполнена ворчанием и отдаленными криками. Люди, пошатываясь, продолжали свой путь.

Еще один час, похожий на кошмар, и Фландри разрешил привал. Тропу пересекал ручей. Высокие деревья окружали маленькую лужайку и создавали подобие крыши. Фландри включил фонарь, выхватив из тьмы листья и глаза людей.

— Вода и камуфляж, — сказал он. — Что скажите, моя госпожа?

— Хорошо, — отозвалась она.

— Видите ли, — попытался объяснить он, — нам нужно отдохнуть, а скоро наступит день. Я не хочу, чтобы нас заметили с воздуха.

Она не ответила.

"Я, потерявший корабль, и не стою ответа", — подумал он.

Люди освободились от своей ноши. Лишь немногие пожевали концентраты, прежде чем уснуть. Офицер-медик, Филип Капунан, сказал Фландри:

— Капитан, конечно, должен быть первым дозорным, но я буду занят еще час-другой — надо осмотреть раненых. Нужно поменять повязки, ввести свежие энзимы, сделать уколы антирада, дать анальгетики — обычный набор, так что помощи не потребуется. Вы вполне можете отдохнуть, сэр. Когда я кончу, то разбужу вас.

Фландри едва дослушал последние слова. Он мгновенно погрузился в сон. Последним его ощущением было то, что земляное покрытие — Катрин назвала его травой-ковром, несмотря на то, что оно больше напоминало красновато-коричневую губку — превратилось в чуть сыроватый, но мягкий матрац.

Доктор разбудил его, как и обещал, и дал ему стимулирующую таблетку. Кофе был бы куда лучше, но он не осмелился развести огонь. Он прошел по поляне, нашел сухое место меж двух огромных корней, сел, прислонился к огромному стволу и расслабился. Дождь прекратился.

Рассвет на Дидо наступал бесшумно. Свет как будто вливался в теплый воздух капля за каплей, подобно бесплотному духу, неслышно крадущемуся меж спящих. Тишина была полной, если не считать журчания ручья и шороха капающей с листьев воды.

Послышались шаги. Фландри встал, наполовину вытащил из кобуры бластер. Увидев Катрин, он отпустил оружие и поклонился.

— Моя госпожа. Что… что вас так рано разбудило?

— Не могу спать. Слишком много мыслей. Не возражаете, если я посижу с вами?

— Как я могу возражать?

Они сели рядом. Он принял позу, которая позволяла ненавязчиво наблюдать за ней. Взгляд ее был устремлен вдаль. Усталость пеленой подернула ее глаза, белым налетом обметала губы.

Вдруг она повернулась к нему.

— Поговорите со мной, Доминик Фландри, — попросила она… Я все думаю о Хьюге… теперь я могу надеяться на встречу с ним… Но смею ли я с ним остаться? Не будет ли прошлое вечно тенью стоять между нами?