Круг Александра

Александр посмотрел на лицо странного существа. Его глаза остались открытыми, и в их разрезе присутствовало что-то восточное. Уши, торчащие сквозь отверстия в кожаном шлеме, были расположены близко к макушке. В добротно сделанных доспехах почти полностью отсутствовали металлические детали; металл заменяла кожа. Александр провел рукой по лицу своего недавнего противника и закрыл ему глаза. Поднявшись на ноги, он взял свою накидку и накрыл ею тело.

— Достойный враг, — тихо произнес Александр и перевел взгляд на своего спутника: — Парменион, я думаю, пришло время встретиться с моими подданными.

Парменион удивленно покачал головой. Этот человек, вне всякого сомнения, имел божественное происхождение; он знал, что они уже стали его подданными.

Лошадь все еще стояла рядом и искоса смотрела на них. Александр медленно развел руки в стороны и, произнося ласковые слова, начал осторожно приближаться к животному. Издав короткое ржание, лошадь отпрянула назад.

— Парменион, дай мне его плащ.

Александр взял плащ, который Парменион сорвал с поверженного врага, и обмотал его вокруг тела. Он обошел лошадь по широкой дуге и начал приближаться к ней с той стороны, откуда дул ветер.

Лошадь вздрогнула, но осталась стоять на месте.

Приблизившись к голове животного, он погладил ею по носу, все время разговаривая с ним ласковым голосом. Через несколько минут он начал подбираться «боку лошади, продолжая ее поглаживать.

Это животное было намного крупнее всех виденных им ранее лошадей и по своим размерам приближалось к годовалому слону. Лука седла находилась значительно выше уровня глаз, и он с трудом дотянулся до нее руками. Лошадь заржала и вздрогнула, но Александр уже крепко ухватился руками за седло.

Сделав глубокий вздох, он одним быстрым и плавным движением подтянулся до пояса и перекинул ногу через спину лошади.

Животное начало взбрыкивать, и Александру пришлось приложить все усилия для того, чтобы остаться в седле. Спина животного была настолько широка, что он с трудом мог обхватить ее ногами, и, пытаясь удержать равновесие, Александр потянулся за поводьями.

— Сир, попробуйте просунуть ноги в эти кожаные петли, — крикнул Парменион.

Александр посмотрел вниз и увидел петли, которые тот имел в виду. Они были расположены слишком низко, но затем он заметил ремень, позволяющий их подтянуть.

Когда Александр нагнулся и, борясь с ремнем, начал подтягивать петлю повыше, лошадь продолжала взбрыкивать. Он чувствовал, что за ним наблюдают, и упасть сейчас означало утратить мистический ореол, приобретенный им в бою. Наконец петля была подтянута достаточно высоко, и он просунул в нее левую ногу. Он наклонился в другую сторону, быстро привел в нужное положение второй ремень и вставил ногу в петлю.

Он перенес вес тела на петли и тут же почувствовал себя намного увереннее. Это приспособление оказалось поразительно удобным, и простота идеи удивила его. Почему она не пришла в голову ему самому или одному из его кавалерийских офицеров? Сжав в руке поводья, он привстал в стременах и мягкой, но уверенной рукой быстро подчинил себе животное.

Затем ударами пяток по бокам он перевел лошадь на рысь. После скифских лошадей и лучших персидских жеребцов животное казалось слишком медленным, но он знал, что массированная атака тысячи таких зверей способна посеять страх даже среди лучших солдат его армии — как это однажды удалось сделать слонам Пора. Александр решил, что данное животное взяло себе лучшие качества. Устрашающая масса слона сочеталась в нем с лучшей подвижностью и управляемостью лошади, и оно, так же как и лошадь, могло питаться подножным кормом, не требуя для себя каждый день целую гору провианта.

Он подъехал к Пармениону и натянул поводья.

— Поднимайся сюда, Парменион. Лучше ехать верхом на Буцефале, чем идти пешком.

На губах Александра играла легкая улыбка.

— Наверное, вы до сих пор по нему тоскуете? — спросил Парменион, обращаясь к Александру, скорее как старший брат, чем как подчиненный.

Как и многие другие воины из ныне далекой армии Александра, Парменион помнил своего царя еще мальчиком и все время видел с ним его постоянного спутника Буцефала, который верно служил хозяину на полях сотен сражений, но в конце концов пал в битве при Гидаспе. Он также помнил, как их вождь, тогда уже более близкий к богам, чем к людям, положил голову своего мертвого друга на колени и плакал как мальчик, потерявший свою первую собаку. Это воспоминание, должно быть, отразилось у него в глазах, поскольку Александр кивнул и на мгновение отвернулся.

— Его душа возвратилась, чтобы служить мне здесь в час нужды, — тихо произнес Александр. — Теперь я снова верхом на Буцефале. Залезай сюда, сентиментальный старик. Давай поедем следом за этими разбежавшимися трусами и посмотрим, где они скрываются.

Парменион схватился за предложенную ему в помощь руку царя и, вскарабкавшись наверх, сел за спиной Александра. Этот огромный зверь внушал ему ужас, но он не мог сейчас показывать свой страх.