Круг

Умереть…

Она чувствовала, что по щекам текут слезы, сердце колотится в груди, на шее отчаянно бьется жилка. Она бы убила мать с отцом, лишь бы избавиться от этого кошмара.

Внезапно у нее екнуло сердце. Там, внизу, кто-то был…

Она закричала:

— Эй! Подождите! Подождите! На помощь! Помогите мне!

Фигура не двигалась, но она ясно видела ее через завесу слез. Женщина. В купальном халате на пуговицах. Совершенно лысая. Она собрала последние силы, чтобы добраться до нее. Незнакомка не двигалась.

Она была все ближе и уже все понимала. Кровь стыла в жилах.

Это не женщина…

Целлулоидный манекен. Прислоненный к стволу дерева. Застывший в искусственной позе — как в витрине магазина. Она узнала халат — свой халат, он был на ней в тот вечер, когда… Кто-то обрызгал его красной краской.

Ей показалось, что силы закончились, словно кто-то высосал их. Она была уверена, что он наполнил проклятый лес кучей других, таких же зловещих, ловушек. Она была крысой в лабиринте, его вещью, его игрушкой. Он рядом. Совсем близко… Ноги у нее подкосились, и она потеряла сознание.

13 Элвис

Он оставил машину на внутренней стоянке и пошел к расположенной в центре бетонной башне с лифтами. Университетская клиника Рангей напоминала крепость на вершине холма на юге Тулузы. Чтобы попасть туда со стоянки, устроенной на среднем уровне, нужно было доехать на лифте до длинного перехода, висящего над деревьями, там, откуда открывался потрясающий вид на университетские корпуса и предместье. Сервас пересек пустырь и подошел к зданию, фасад которого украшала затейливая металлическая ячея. Как это часто бывает, внешние украшательства идут в ущерб внутренней инфраструктуре. В больнице работали две тысячи восемьсот врачей и десять тысяч вспомогательного персонала, здесь лечились сто восемьдесят тысяч пациентов в год (численность населения небольшого города!), но Сервас успел заметить, что клиника остро нуждается во многих других службах.

Майор быстро прошел мимо единственного кафетерия, где толпились врачи, посетители и пациенты в халатах, и по длинным коридорам добрался до внутренних лифтов. Творения современных художников — дары благотворительности — не могли оживить унылых стен: искусство не всесильно. Сервас заметил дверь часовни с табличкой, на которой были указаны часы работы священника. Сыщик задумался, как бог находит себе место в больничной вселенной, где человеческое существо низведено до системы труб, пищеварения и дыхания, где его собирают и разбирают, как мотор, а иногда дают «окончательный расчет», не забыв позаимствовать несколько «запчастей» для ремонта других моторов.

Самира ждала его у лифтов. Ему хотелось закурить, но он заметил запрещающую табличку.

— Авария, — произнес Мартен в кабине.

— Что вы сказали? — переспросила Чэн. Ее кобура на бедре привлекала всеобщее внимание.

— Роман Балларда. Мешанина из хирургии, механики, массового потребления и вожделения.

Самира недоумевающе взглянула на майора, тот пожал плечами, но тут двери лифта открылись, и до их ушей донесся истошный крик:

— Банда кретинов! Не имеете права держать меня тут против воли! Зовите этого придурочного врача, чего ждете?

— Наш Элвис? — спросил Сервас.

— Очень может быть.

Они повернули направо, потом налево. Какая-то медсестра остановила их, и Самира достала удостоверение.

— Здравствуйте, нам нужен Элвис Констанден Эльмаз.

Лицо женщины окаменело, и она указала на дверь с матовым стеклом, перед которой лежал на каталке старик с трубочками в носу.

— Больному требуется отдых, — сурово произнесла она.

— Само собой, — съязвила Самира.

Медсестра наградила их презрительным взглядом и удалилась.

— Черт, только легавых мне тут не хватало! — воскликнул Элвис, когда они вошли.

В палате было жарко и влажно, вентилятор в углу вращался рывками и положения не спасал. Голый по пояс Элвис Констанден Эльмаз сидел в изголовье кровати и смотрел телевизор без звука.

— One for the money, two for the show,[19] — промурлыкала Чэн, покачивая бедрами и пританцовывая. — Привет, Элвис.

Элвис нахмурился: в этот день Самира была в футболке с надписью «LEFT 4 DEAD», на шее красовалось штук шесть ожерелий и связок бус.

— Что за цирк? Это кто еще такая? — поинтересовался он у Серваса. — Значит, вот как теперь выглядят полицейские? Куда катится мир!

— Вы — Элвис Эльмаз?

— Нет, Аль Пачино. Чего вам? Вы явно не из-за моей жалобы явились.

— Ты угадал.

— Конечно, нет. С первого взгляда видно, что вы из KFC.

KFC, Kentucky Fried Chicken, популярная сеть ресторанов быстрого питания, специализирующаяся на жареных цыплятах. Преступники называют так уголовную полицию. Элвис Констанден Эльмаз был маленьким, коренастым, с круглой, наголо бритой головой, опоясывающей квадратные челюсти бородкой и сережкой с крошечным цирконом в ухе. А может, и с бриллиантом. Одна повязка была наложена на его мускулистый торс — от низа живота до диафрагмы, другая — на правое предплечье.

— Что с вами случилось? — спросил Сервас.