Кровавый триптих

— Говорила она тебе, лопух?

— Нет, не говорила.

— Ну, теперь понимаешь?

— Что?

— Что ты лопух с большой буквы «л». Она тебе про бабки ничего не сказала, потом распускает про тебя байки, что тебя хлебом не корми — дай только замочить кого-нибудь. Ну, не лопух ли ты после этого?

— Лопух, — согласился он.

— И обожаешь из пушки палить?

— Нет.

— Это она попросила тебя. Она знала, что тебя послали туда взять деньги и привести Фрэнка к Джо. И вот она тебе сказала: прихлопни его для меня. Прихлопни его. Он за моей спиной крутил с другой. Я хочу, чтобы он сгинул… и тогда… я буду твоя. Вот что она тебе сказала. Что-то вроде этого, а ты оказался таким лопухом, что клюнул и согласился. Так дело было, приятель? Так, Тихоня?

— Да, так оно и было.

— Ты от неё без ума, да?

— Да. Я лопух. Ладно. Я лопух, но шутки шутить про меня не надо. Не люблю, когда по меня шутки распускают…

— Теперь послушай меня, Тихоня.

— Я слушаю.

— Если ты скажешь мне правду, может быть, тебя признают виновным в убийстве второй степени. Если её признают виновной в соучастии, тогда тебе не подпалят задницу. Вторая степень — это значит, что тебе дадут пожизненное. А когда у тебя пожизненное, всегда есть шанс помилования. К тому же никто над тобой не будет смеяться. Люди скажут: ну что ж, парень лопухнулся из-за девчонки, с кем не бывает — да таких случаев миллион. И все будут знать, что ты не убийца поганый и не трус, и никто над тобой подшучивать не станет. Понял?

— Да вроде бы.

— Она тебя обвела вокруг пальца, приятель. Надо её наказать.

— Надо наказать.

Паркер увел его. Должно быть, в коридоре толклись полицейские, потому что Паркер сразу вернулся.

— Отличная работа. Окружному прокурору ты бы очень понравился. Как же тебе это удалось?

— Как считаешь, до суда он не передумает давать показания?

— Уверен, что нет. Надо только их держать порознь. Как только мы получим его показания на бумаге, с подписью и печатью… она начнет его топить и очень скоро совсем запутается. Спасибо тебе, Пит. Но как же тебе удалось?

Я поправил подушку. и ответил:

— Я же постоянно находился в центре событий. И наблюдал за их развитием.

Паркер усмехнулся.

— Ты мне зубы не заговаривай.

— Нет, правда. Я же все сам видел. Видел, что она не особенно опечалилась, когда я ей сообщил о смерти Фрэнка. Она знала об убийстве. Потом она повезла меня в дом, где отсиживался Тихоня. И нацелила на меня пушку, прежде чем я успел ей сказать хоть слово. Она спросила, откуда мне известно про смерть Фрэнка, и я ответил, что из газет. Она знала, что я вру, потому что ей было известно даже время убийства. А как бы ей это стало известно, если бы она сама не приложила руку к этому делу? Тихоня ничего ей не сказал после — он принес чемоданчик с деньгами своему боссу, и босс позаботился, чтобы он залег на дно. Он не поехал в клуб смотреть на Роуз и, значит, не общался с ней.

— Но он мог позвонить.

— Мог, но не звонил. За весь вечер Роуз никто не звонил. Это я знаю из первых рук. Я видел, какими глазами смотрит Тихоня на ту девчонку, и знал, что Эйприл — он мне сам сказал — приказал Тихоне доставить ему Фрэнка. Доставить но не убивать. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сложить все эти разрозненные фактики воедино…

— Котелок у тебя варит, Пит. Мягко говоря.

— Мисс Сазерн там?

— Да. Чересчур сладкая булочка даже для Питера Чемберса.

— Пригласи её ко мне, лейтенант. Да, и… я бы обошелся без свидетелей.

— Вас понял, сэр. Доброй ночи и желаю удачи.

— Доброй ночи, лейтенант.

Несколько минут я провел в одиночестве. Потом вошла Лола — в черном костюме, черной кружевной блузке и черном беретике. Она вошла в палату на цыпочках, немного бледная, немного встревоженная.

— Ты в порядке? — спросила она. — Скажи мне правду. В порядке?

— В полном. Через три дня меня выпишут.

— Я рада. Поцеловать тебя можно?

— Нежно.

Она поцеловала меня в губы. Нежно. Мое выздоровление началось.

— Так ты Фанни Ребекка Форцинрассел? — спросил я в лоб.

Она вспыхнула до корней своих чудных золотистых волос.

— Обалдеть можно, правда?

— Это точно. — Мы оба рассмеялись, а я спросил: — Ты можешь это доказать?

— А это необходимо?

— Да.

— Почему?

— Потому что это может стоить сто тысяч долларов.

Она решила, что я шучу, и подыграла мне:

— Знаете, сэр, если речь идет о ста «кусках», то от этих «кусков» у меня голова кругом идет, но уж если надо что-то доказывать, то будьте уверены, что я собираюсь получить все сполна и ни центом меньше. А что это за шутка?

— Никакая это не шутка. Фрэнк знал про это твое имя?

— Знал. Между прочим, это настоящее. Роскошно звучит, да? Но где ты откопал эту строго секретную информацию?

— Это имя фигурирует в страховом полисе Фрэнка Паланса. Имя его бенефициария.

— Фигурировало, ты хочешь сказать. Завещательное распоряжение было изменено. В пользу Роуз Джонас.

— Ошибка.

— Но ты же сам звонил при мне страховому агенту. Кейту-как-там-его…