Кровавый след

Позже, на травянистом валу, мне стало стыдно. Зачем я на него накинулась, да еще так бездарно? Поздно я нашла слова, которые были нужны мне тогда: „Не важно, откуда у тебя такие познания, не важно, где ты был и откуда ты всему научился. Почему ты не говоришь мне правду? Почему ты мне не доверяешь? Ведь я тебя люблю…“ Но тогда было уже поздно.

Сначала он посмотрел куда-то мимо меня, на невидимый горизонт. Лицо его постепенно менялось. Стало мягче, как у человека, который собирается сообщить дурную весть. Голосом цвета дождливого дня он сказал очень странную вещь:

— Я хотел понять, где мы потеряли нашу невинность. И мне это удалось. — Только потом он посмотрел на меня. — Милла, почти полторы тысячи лет мы стремимся к хаосу. Начиная с первого поселения, первого небольшого городка, первого крупного города. Все происходило так медленно, что никто ничего не замечал. Но теперь все изменилось. Все стремится вперед, как прибой — повсюду. В Америке, в Европе… У нас все происходит еще быстрее. Через десять, двадцать, может, пятьдесят лет хаос нас поглотит. Ты все видела, ты уже знаешь. Ты пожалеешь о том, что узнала. Не лучше ли было пребывать в блаженном неведении? Тебе нужно лишь одно: добраться до той точки, где ты поймешь, что хаос неизбежен. Тогда ты спросишь себя: какой у тебя выбор? Можешь ли ты себе позволить не обращать ни на что внимания? Или чтобы избежать хаоса, лучше воспользоваться им?

Он поднес к губам чашку, допил кофе. И сказал:

— Вот что я сделал. Я научился у хаоса, поэтому могу им воспользоваться. И вскоре ты вместе со мной сделаешь то же самое».

77

Он лежал рядом с ней на травянистой насыпи. Сзади них высился футбольный стадион, перед ними — улица, напротив — яхт-клуб. Он приставил к глазам маленький бинокль, который выудил из рюкзака. Осмотрел территорию яхт-клуба «Океан» — медленно, от края до края.

— Их еще нет. — Потом он подробно объяснил, что ей нужно делать. Рассказал, как из-за притока адреналина кажется, будто время останавливается, даже перестает существовать. Минута может показаться вечностью — пусть это не вводит ее в заблуждение. Она должна смотреть на часы, когда услышит первый выстрел. У них будет десять, а может, и двадцать минут до приезда полиции. — Все время смотри на часы, сохраняй хладнокровие. — Когда она увидит, что деньги у него, когда он выйдет из ворот, она не должна подходить к нему. Идти параллельно за травянистой насыпью. Идти к свету. К отелю.

Она кивнула; лицо ее стало ужасно серьезным.

Он предупредил: самое трудное — ждать два часа.

— Тяжело лежать неподвижно, поэтому заранее позаботься о том, чтобы тебе было удобно, выкопай ямку, если хочешь. Твой самый главный враг — твой разум. Тебе захочется спать, ты начнешь сомневаться, тебе будут мерещиться всякие призраки. Ты будешь волноваться, переживать, что все пойдет не так. Не отступай от плана, забудь обо всем остальном. Главное — не спи и придерживайся плана.

Он еще раз отрепетировал с ней стрельбу из автомата Калашникова. Потом обнял ее за плечи и поцеловал в шею и в висок.

— До скорого! — Он сбежал вниз по склону.

Она провожала его взглядом: он пересек Стрэнд-Роуд, подошел к воротам яхт-клуба и, наконец, скрылся в тени за оградой.