Кровавый шабаш

Было начало седьмого, когда он подошел к воротам больницы. Здесь оказалось довольно людно. У травматологии было оживленней всего. Возле корпуса слонялись многочисленные больные — с перевязанными головами, загипсованными конечностями, на костылях, напоминая участников битвы, залечивающих раны после ратных подвигов. Они сидели по двое-трое на скамейках, греясь под вечерним солнышком. Некоторые, явно навеселе, горячо спорили, иные, наоборот, пребывали в меланхолии.

Неожиданно рядом мелькнула знакомая физиономия. Соседка по дому? Она. Женщина равнодушно скользнула взглядом по его лицу. Нет, не узнала! Все в порядке.

В какой палате лежит Кавалерова?

Он подошел к спискам больных. Не указано. Придется спросить.

Он поймал за рукав халата пробегавшую мимо санитарку.

— Извините, ищу больную, послали вот… — Он изобразил смущенное косноязычие.

— Да говорите толком, некогда мне с каждым…

— Фамилия ее Кавалерова. Молодая… Напали вчера, в кинотеатре…

— А вы кто? — сразу насторожилась санитарка.

— У отца ее служу. Шофер. Он просил срочно передать какое-то редкое лекарство… — Он тряхнул полиэтиленовым пакетом. — Мне бы поскорее…

— Давайте, я передам.

— Нет, велено самому. Приказано передать в руки охраннику — значит, и передам.

— В двенадцатой она, — буркнула санитарка, — третий этаж, в самом конце коридора. Нам, правда, запрещено говорить…

Он глянул на часы. Время подходило к семи, скоро посетителей начнут выпроваживать. Пора менять облик.

В мужском туалете курили двое в больничных пижамах. Не обращая на них внимания, он достал из полиэтиленового пакета механическую бритву и принялся бриться перед тусклым почерневшим зеркалом.

— Что, отец, другого места не нашел? — спросил куривший у окна парень.

— Понимаешь, земляк, к бабе заявился, — не отрываясь от своего занятия, стал рассказывать он, — а она знает: коли щетина на морде, значит, с бодуна. Вот я и навожу марафет.

— Ну давай, давай…

Курильщики побросали свои цигарки и вышли.

Он добрился, достал лосьон, вату, протер физиономию. Вид сразу изменился, лицо посвежело, помолодело лет на десять. Теперь дальше. Он огляделся. Нет, здесь опасно. Нужно найти более укромное место, к тому же рановато. Сейчас очень неприятный момент. Он выглядит как обычно. Могут узнать.

Рывок. Он на самой верхней площадке лестницы. Здесь обжималась парочка юнцов. Увидев постороннего, мальчик в больничном халате с перебинтованной головой отпрянул от девицы, потом молча потащил ее вниз.

Еще несколько ступенек вели к чердачной двери. К его удивлению, она оказалась открытой.

Здесь царил пыльный полумрак, пронизанный кое-где лучами солнца, пробивающимися сквозь дыры в крыше. С шумом хлопая крыльями, вспорхнули испуганные голуби. Он присел на деревянную поперечину. Придется подождать минут пятнадцать. Самое время вновь переменить облик. Она может его узнать, и тогда… Впрочем, он так уверен в успехе, что особенно не опасается. Узнает или не узнает — какая разница! Ей осталось жить совсем немного.

Из полиэтиленового пакета были извлечены белый халат, накладная борода, небольшое зеркальце, плоская коробочка с тенями.

Пары минут оказалось достаточно, чтобы прилепить бороду, дальше несколько мазков грима… Теперь прическа. Он растрепал прилизанные волосы, начесал челку на лоб. Глянув в зеркальце, остался доволен. Очки! Вот самое главное! Ничто так не изменяет внешность, как толково подобранные очки. В толстой старомодной оправе с дымчатыми стеклами — не черными, а именно дымчатыми.

Из зеркальца на него взирало усталое мужественное лицо, не лишенное интеллекта и внутренней собранности. Так и должен выглядеть средний доктор. Последние приготовления. Плоская металлическая коробочка со шприцем. Шприц заранее наполнен лекарством. Один укольчик — и ты в раю. Или в аду. Уж кому куда суждено… Зеркальце и тени в карман брюк. Полиэтиленовый пакет в урну. Что еще? Коробочка со шприцем. Ее он возьмет с собой. Резиновые перчатки… надеваем. Протираем коробочку и шприц. Никаких отпечатков, если по какой-либо причине ее не удастся забрать с собой. Надеваем халат. Все в порядке. Можно начинать.

Он осторожно приоткрыл чердачную дверь, выглянул наружу. Пусто. Вперед!

У дверей палаты номер двенадцать сержант милиции Головачев и охранник частной сыскной фирмы «Аргус-два» Колотилов играли в шахматы. Оба заступили на вахту в восемнадцать ноль-ноль и должны были охранять подступы к палате до шести утра. Предыдущая смена разыскала где-то старую тумбочку, и теперь на ней стояла шахматная доска с ободранными фигурками, причем в неполном комплекте. Вместо белого ферзя на доске стояла блестящая никелированная воронка, с помощью которой обычно исследуют ушную раковину. Черного слона заменял пустой стеклянный цилиндрик из-под пенициллина.

— А скажи, Колотилов, как вам, охранникам, платят? — поинтересовался Головачев, двигая вперед белую пешку.

— Подходяще платят, — неопределенно ответил Колотилов.

— Ну, например? Конкретную цифру назови.

— Не имею права.

— Почему это?

— Подписку давал. О неразглашении.

— Ну хоть намекни. Больше, чем у нас?