Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным

Массовая депортация крестьян в качестве наказания совпала с массовым использованием принудительной рабочей силы в советской экономике. В 1931 году спецпоселения и концлагеря свели в единую систему, известную как ГУЛАГ, который сам советский режим называл «системой концлагерей». ГУЛАГ начался вместе с коллективизацией сельского хозяйства и зависел от нее. Он в конечном итоге состоял из 476 лагерей, где отбывали заключение около восемнадцати миллионов человек, из которых от полутора до трех миллионов умрут до окончания срока своего заключения. Свободный крестьянин стал рабсилой, занятой построением гигантских каналов, шахт и заводов, призванных, как полагал Сталин, модернизировать Советский Союз[18].

Украинских крестьян чаще всего посылали копать Беломорский канал (канал между Белым и Балтийским морем), идеей которого Сталин был особенно одержим. В течение года и девяти месяцев около ста семидесяти тысяч людей долбили промерзшую землю кирками, лопатами, иногда глиняными черепками и даже голыми руками. Они умирали тысячами от истощения и болезней на дне сухого канала, который после окончания работ в 1933 году оказался малопригодным для водных перевозок. Уровень смертности в спецпоселениях тоже был высоким. Советские власти рассчитывали, что в спецпоселениях умрут пять процентов заключенных, но на деле показатель достигал от десяти до пятнадцати процентов. Житель Архангельска, главного города у Белого моря, жаловался на бессмысленность затеи: «Одно дело уничтожить “кулаков” в экономическом смысле, но уничтожить их детей в физическом смысле – это ничто иное, как варварство». Дети умирали на дальнем севере в таком количестве, что «их трупы привозили на кладбище по три–четыре без гробов». Группа рабочих в Вологде сомневалась в том, действительно ли «дорога к мировой революции» должна пролегать «по трупам этих детей»[19].

Уровень смертности в ГУЛАГе был высоким, но не выше того, который скоро придет в украинские села. Рабочие Беломорканала получали очень хорошие пайки: примерно 600 граммов хлеба (около 1300 калорий) в день. Такой рацион был лучше, чем тот, что в это же самое время был в Советской Украине. Рабсила на Беломорканале получала в два, в три, а то и в шесть раз больше того, что получали в колхозах в 1932-м и 1933 годах крестьяне, оставшиеся в Советской Украине (если они вообще что-нибудь получали)[20].

В первые недели 1930 года коллективизация в Советской Украине и по всему Советскому Союзу продвигалась ошеломляющими темпами. Москва присылала в столицы Советских республик план на то, сколько районов нужно коллективизировать, а партфункционеры на местах обещали план перевыполнить. Украинское руководство обещало коллективизировать всю республику за год. Затем партактивисты на местах, желая выслужиться перед начальством, пошли еще дальше и пообещали завершить коллективизацию за девять–двенадцать недель. Угрожая депортацией, они принуждали крестьян подписывать документы об отказе от земли и вступать в колхозы. ОГПУ в случае необходимости применяло силу, иногда – смертоносную. Для подкрепления работникам ОГПУ и чтобы покорить крестьян, на село были присланы двадцать пять тысяч рабочих. Рабочие, которых инструктировали, что крестьяне виноваты в нехватке продовольствия в городах, обещали пустить «кулака на мыло»[21].

К середине марта 1930 года семьдесят один процент возделываемых земель Советского Союза принадлежал (по крайней мере, теоретически) колхозам. Это означало, что большинство крестьян отписали свою землю колхозу и вступили в коллектив. У них больше не было формального права использовать землю для собственных нужд. Как члены коллектива они зависели от руководителей коллектива в вопросах найма, зарплаты и продовольствия. Они уже потеряли или все еще постепенно теряли свою скотину, а в плане оборудования зависели от машин (которых обычно не хватало) из новых машинно-тракторных станций. На этих станциях, которые были центрами политического контроля на селе, никогда не было нехватки в начальстве и представителях ОГПУ[22].

Вероятно, крестьян в Советской Украине ужасала потеря собственной земли даже больше, чем в Советской России, где традиционно существовали общины. Вся их история была нескончаемой борьбой с землевладельцами, которых они, казалось, наконец-то победили во время большевистской революции. Но сразу же после нее, с 1918 по 1921 год, большевики, сражаясь на фронтах гражданской войны, реквизировали у крестьян продовольствие. Поэтому у крестьян были все причины не доверять Советскому государству. Ленинскую политику компромисса 1920-х годов встречали очень хорошо, хотя крестьяне и подозревали (не без основания), что в один прекрасный день ее могут отменить. В 1930 году коллективизация казалась им «второй панщиной», началом нового рабства – только теперь не у господ, как было раньше, а у Коммунистической партии. Крестьяне Советской Украины боялись потери независимости, доставшейся им такой дорогой ценой, но еще они боялись голода и того, что будет с их бессмертными душами[23].