Кровавые Небеса

После утреннего «душевного разговора» с наставником меня всё ещё штормило. На Яна он смотрел искоса, но всё же приветливо улыбнулся. А потом, с таким же приветливым выражением на лице, захлопнул дверь кабинета у него перед носом, буркнув: «Нам с дочкой надо поговорить». Поговорили. Будь у меня характер помягче, а яйц… кхм, уши не такими железными — точно разревелась бы или дала ему в морду. Но, к счастью для нас обоих, ничего подобного не случилось. Не могу я на него злиться — он слепил из меня воина. Конечно, наша дрянная жизнь и проклятые демонские отродья тоже приложили мерзкие лапы к лепке маниакально-депрессивного охотника, но суть от этого не меняется. Если бы в ту кровавую ночь Кирилл не подоспел вовремя, я, к счастью или к несчастью, уже давно гнила бы в могиле. Скорее всего, по частям. И, как бы я себя ни вела, какие финты ни выкидывала, есть один железный факт: если возникнет такая необходимость, я умру за него. Про то, чтобы убить даже упоминать не стану — убийства стали частью каждого моего дня, как завтрак или чистка зубов. С той лишь разницей, что приём пищи и гигиеническая процедура не выдирают куски из твоей души, заливая открытые раны расплавленным железом.

— Ты думаешь, что этот человек знает нужный обряд?

— Если не он, то никто. — Ответила я, возвращаясь в настоящее. — Пять лет назад, Кристоф был известным обрядником — экзорцистом, специализирующимся на редких ритуалах, связанных с демонами. Они работали вместе с братом моего отца. Дядя Анастас был наместником Римской католической церкви в нашей стране, главнокомандующим корпуса изгоняющих дьявола и сильнейшим экзорцистом. После масштабного нападения демонов и смерти моей семьи, Кристоф ушёл из структуры и стал отшельником. Но обширная библиотека с древними источниками и столь же обширные знания у него сохранились.

— Значит, это он рассказал тебе о связующем ритуале? — предположил Ян, когда мы преодолели крутой поворот.

— Фактически, нет. Я нашла описание ритуала в старинном дневнике какого-то экзорциста. Хитрый был тип, надо сказать: изгнал демона из одержимой и связал его, по слухам, с завязкой своего плаща. После этого он нещадно эксплуатировал демона на протяжении нескольких десятилетий. Правда, когда в моей памяти всплыл нужный текст, не было уверенности в том, сработает ли это с тобой. — Я пожала плечами. — Сработало.

— Этот поисковый отряд не был последним. Будучи связанной со мной, ты подвергаешь себя опасности.

— Я в курсе. И плевать на это хотела. — Мотор радостно заурчал, когда я прибавила газу и механическое порыкивание отдалось вибрацией в ногах.

— Ты подставляешься под жестокие атаки. Они не успокоятся, пока не выполнят поручение своего Хозяина. Если этот экзорцист знает нужный ритуал, нам следует разорвать связь. Я буду бороться с ними самостоятельно. — Неколебимым тоном произнёс он.

— У меня другое мнение. Моя задача — не дать планам дьявола осуществиться. Ты — то, что ему нужно. Я — та, кто ему помешает. Логическая цепь спаянна и переплавке не подлежит. — Вот это я называю неколебимым тоном. — Сейчас мы попробуем просто внести некоторые коррективы, чтобы связь по-прежнему позволяла ощущать друг друга, но предоставила большую свободу передвижений не в тандеме. Это облегчит нам жизнь.

— Ты невероятно упряма.

— Ага, я такая.

Отчего-то я улыбнулась. По-настоящему. Ответная улыбка на лице демона заставила меня осознать, как же давно я не разговаривала с кем-то вот так просто, как давно не улыбалась. Фактически, мы с блондином теперь живём вместе: я просыпаюсь и меня встречают не тишина и пустой дом, а тихие шаги, лёгкий аромат полыни в воздухе, ощущение присутствия другого человека (ну ладно, человека с допущением). Ещё недавно, единственным моим спутником в салоне машины был звук, льющийся из колонок. Ещё недавно, я была единственным своим собеседником, не считая разговоров с отцом-настоятелем и «добрых» бесед с одержимыми. Всё это было странно, иначе и пугающе. Да, пугающе… Я вспомнила смеющиеся глаза Виктора, его мягкий голос, крепкие руки; вспомнила любящие лица родителей, сильные и пахнущие ладаном объятия дяди, сощуренные глазки и невинную улыбку новорожденной сестрёнки Марии, пятнадцатилетнего Вальдемара — Вальди, с которым мы вместе часами бродили по округе, разговаривали обо всём на свете и в четыре руки наигрывали на антикварном рояле Адажио Вивальди.

Улыбка исчезла. Её будто содрали с моего лица. С мясом.

— Ника? Что случилось? — беспокойство в зелёных глазах бросило венок на могилу моей прославленной выдержки. Хватит, надо заткнуть воспоминания куда подальше. Слишком много эмоций. Слишком.

— Ничего. Так, задумалась. — Мысленно вздрогнув всем телом, я прогнала ненужные воспоминания прочь. — Кстати, теперь, когда ты вырвался из преисподней, каковы твои планы?

— Планы?

— Да, планы на будущее. Что ты собираешься делать, есть ли у тебя цели?

Ян очень сосредоточенно обдумывал мой вопрос где-то с минуту. Наконец, когда я уже отчаялась услышать ответ, он сказал: