Кровавые берега

До рассвета было еще далеко, но спать не хотелось. И не потому что я успел выспаться в особняке дона Балтазара. Даже вались я сейчас с ног от усталости, и то не сомкнул бы глаз, поскольку грядущий день грозил выдаться не из легких и стать для меня серьезным испытанием. Возможно, более серьезным, чем битва со Вседержителями или двухнедельная скачка на рапидо.

Честное слово, я ощущал бы себя куда легче, если бы наутро меня пообещали вздернуть на виселице! Мысль о том, что вскоре между мной и здешним двуногим зверьем не окажется никаких решеток, была совершенно невыносима. Я не мог ни спрятаться, ни убежать, ни найти себе защиту, поскольку не знал в Ведре абсолютно никого. А кабы и знал, что толку? Я отродясь не водил дружбу с бандитами и кочевниками, и у них не было резона за меня вступаться. Напротив, узнав о том, что я – перевозчик, многие из них припомнят мне свои неудачные атаки на торговые бронекаты и погибших товарищей, раздавленных колесами и расстрелянных из баллестирад.

Уготованная мне участь была незавидна. Завтра к вечеру я буду либо избит до потери пульса и потом унижен всеми известными тут способами, либо мертв и подвергнут посмертному надругательству, но достойной жизни и смерти мне не обрести. Даже если я буду отбиваться, кусаться и царапаться до последнего своего вздоха. Потому что врагов у меня намного больше, и этим все сказано…

Впрочем, от того, что я лежу и скорблю по поводу своей скорой кончины, толку нет. Какие бы прогнозы я ни делал и к каким унижениям ни готовился, все равно не угадаю, что ждет меня в реальности. Ну а поскольку улечься в камере и тихомолком умереть от голода мне не дадут, хочешь не хочешь придется выходить во двор и знакомиться с местными порядками на собственной шкуре.

От судьбы не убежать, как бы банально это ни звучало. Вот и я не стану от нее бегать. Наоборот, по мере сил пойду ей навстречу. Возможно, не с гордо поднятой головой, но зато будучи готовым к ее ударам…

Глава 10

Хронометр у меня отобрали, но, по моим ощущениям, подъем в Ведре состоялся в шесть часов утра. С точки зрения перевозчика – поздно, поскольку наш брат привык подниматься еще до рассвета. Поэтому, если сегодня или в ближайшие дни я не умру, так хоть отосплюсь всласть.

Тюремный колокол прозвонил побудку, и вскоре на этаж поднялась дюжина охранников с дубинками – на утреннюю поверку. Все двери были отперты, после чего заключенным велели выйти в коридор и построиться возле своих камер.

Я и горбатый придурок, что пытался ночью привлечь мое внимание, оказались крайними в двух стоящих друг напротив друга шеренгах. Или, говоря точнее – в разомкнутых окружностях, поскольку сейчас в кольцеобразном коридоре находились все обитатели нашего этажа. Исключая, естественно, из их числа сосланного в карцер Бубнилу. Справа от меня и слева от горбуна с десяток камер пустовало. Чего, видимо, не было на втором и третьем этажах, если тюрьма заселялась упорядоченно, снизу вверх, по мере заполнения ярусов.

В присутствии охраны и при свете солнца, что проникало сюда из камерных окошек, ночные монстры вели себя смирно и уже не казались такими дикими. А многие даже не выглядели монстрами – обычные люди вроде меня, разве что неряшливо подстриженные и носящие изношенную до дыр одежду и обувь.

Таращиться на других заключенных новичку было неразумно, поскольку его самого изучало множество пар глаз. Поэтому я принял скромную позу и уставился в пол. Не нужно выказывать нервозность. Она лишь раздразнит зверей, которые пытаются выяснить, что я собой представляю и могу ли укусить их в ответ. Спокойствие же – признак осторожности, а она свидетельствует о том, что у меня, по крайней мере, имеются мозги. Конечно, самых сильных и агрессивных врагов это не остановит. Но мелкие выскочки трижды подумают, стоит ли задираться на человека, от которого неизвестно чего можно ожидать.

Обыскав камеры и нас, охранники отдали команду спускаться на завтрак. Обе шеренги повернулись и потянулись к лестнице, смешиваясь в одну нестройную колонну. Мы с горбатым опять оказались в самом ее конце. И хорошо – не хватало еще, чтобы кто-нибудь из здешних авторитетов решил, будто я лезу вперед его к кормушке. Горбун продолжал искоса поглядывать на меня, но в разговор не вступал. Видимо, опасался попасть под раздачу, когда я стану огребать положенные новичку неприятности.

Надо полагать, южан среди заключенных было меньшинство. Под властью строгой Владычицы особо не забалуешь, да и лишних людей, что от безысходности становились бы преступниками, в ее городах не было. Каждый горожанин находился при деле, получал зарплату, паек и в целом не бедствовал.