Кровавые берега

– Эй, на развалюхе! – задрав голову, рявкнул не дослушавший гвардейца Убби. – Живо бросайте сюда все железо, какое у вас есть! И моих братьев тоже! – Потом вновь посмотрел на Анхеля и, сверкнув глазами, заявил: – Мы идем с вами, южане! Я знаю, где держат вашего команданте! И если по дороге туда я и мои братья перебьем меньше охраны, чем вы, после боя я лично вычищу всем вам сапоги! Мое слово!

Тунгахоп, Квасир, Тур, Фреки и Херлуф поддержали почин Сандаварга одобрительным ревом. Слегка опешившие от столь неожиданного вызова кабальеро тоже оживились и благодарно закивали. Что ни говори, с такой поддержкой им теперь сам черт был не брат.

Выглянувшая из просвета между бортом и кровлей Малабонита (даже сейчас, когда мне было вовсе не до сантиментов, я отметил, как сильно по ней соскучился) не стала перечить северянину и, помахав рукой, дала понять, чтобы мы расступились. А затем взялась выбрасывать на освободившийся пятачок арсенал, который мы забрали с «Зигфрида» и с тех пор валявшийся у нас в трюме. Ликуя, словно дети, одаренные новыми игрушками, гладиаторы подбирали мечи, топоры, тесаки, палицы и ничуть не расстраивались из-за того, что оружие табуитов было по северным меркам легковато. Крепыши-коротыши быстро исправили этот недостаток, прихватив не по одной, а по две единицы приглянувшегося им оружия. Затем, чтобы сражаться сразу обеими руками и не оставить вертухаям ни малейшего шанса выжить.

Последними с «Гольфстрима» грохнулись оземь увесистая труба с набалдашником и приклепанными к ней ручками – самодельный переносной таран, а также братья Ярнклот и Ярнскид. И на том оружейный дождь прекратился. А вот мне не перепало вообще ничего! И пускай я знал, что не буду взят на грядущую битву, все равно было неудобно, когда меня – недавнего героя арены! – унижала перед боевыми товарищами собственная супруга! Хоть бы самый завалящий кинжал для проформы скинула, и то было бы не так обидно. Но нет, Долорес об этом даже не подумала, что, впрочем, было для нее сейчас простительно.

– Чего вылупился? Тоже, что ли, на войну собрался?! Вконец ополоумел?! А ну живо лезь наверх, пока тебя там внизу на куски не порвали! – вместо приветствия обхаяла меня сверху Малабонита, растаптывая остатки моего самолюбия. Похоже, в мое отсутствие она успела позабыть, кто является шкипером этой посудины. Ничего, скоро я ей об этом напомню!

– Проваливай на развалюху, Проныра! – поддержал Мою Радость Убби. – Да смотри, чтобы к нашему возвращению туда не набились лишние пассажиры!

И, громыхнув намотанной на кулак цепью о щит, подал соратникам знак, что готов ринуться на противника…

Я чертыхнулся и покарабкался по стремянке наверх. Ухватив меня за шиворот, Долорес помогла мне перевалиться через борт, после чего поскорее убрала лестницу. Убби прав: пока они с кабальеро воюют, нам придется сделать все возможное, чтобы на «Гольфстрим» не проникли другие заключенные. Старый гуманистический принцип гласит, что человек несет ответственность за того, кого он спас или приручил. Не знаю, возможно, так оно и есть. Но за всю историю династии Проныр такой чести от нас удостоился лишь варан-броненосец Физз. И ее уж точно не заслужат выродки, которых мы сегодня походя освободили из-под стражи. Вот почему я намеревался прикончить любого, кто сунется к нам, не являясь при этом бойцом Кавалькады или не обладая красной северной кожей.

– Ты как? – спросила Долорес, оглядывая меня с ног до головы. – Анхель сказал, что в Ведре заключенных морят голодом, но по тебе этого не скажешь… И где Дарио?

Пришлось наскоро объяснить Моей Радости все, что произошло со мной за эти дни. И лишь после этого я был наконец-то обнят и расцелован – пока лишь в качестве мелкого аванса, – и отправлен на мостик.

А там меня уже поджидали Гуго и Физз. Последнего мы обычно запираем перед боем в трюме, но, похоже, без меня и своего второго лучшего друга Сандаварга гордый ящер не подчинялся другим членам команды. Единственное одолжение, какое он им сделал, это слез со своего насиженного места – крыши рубки. Однако полностью покинуть пост Физз наотрез отказался и наверняка все это время подбадривал де Бодье своими выкриками.

– Мсье Проныра! – радостно вскричал Сенатор, уступая мне место у штурвала. А затем схватил меня за руку и начал трясти ее так энергично, словно решил сделать своего шкипера калекой. – Bien aise de vous voir! Какое счастье, что вы живы! Надеюсь, вы не слишком рассержены за то, что я осмелился без вашего дозволения устроить этот разгром?

– Полноте, mon ami, какие между нами могут быть обиды! – отмахнулся я, вырывая ладонь из рук Гуго, пока она не отсохла и еще могла вращать штурвал. Мне тоже приходилось кричать, поскольку шум сепиллы мешал нам нормально общаться. – Однако рано радуетесь – надо еще унести отсюда ноги! Позже поговорим, а сейчас возвращайтесь в моторный отсек и пришлите сюда этого… как его… Шлейхера! Он – табуит, а значит, обучен стрелять из любого оружия! Вот пусть и покажет, насколько хорошо он это делает!