Кровавая жатва

Шепот ушел первым и, видно, пока шеф ехал домой, успел подтянуть нескольких ребят к его дому. Нунана пристрелили. Если Пит Финн не шутил — а он на шутника не похож, — сейчас он начнет охотиться на Шепота. Рено виноват в смерти Джерри столько же, сколько Нунан, значит, Шепот вот-вот примется и за него. Рено это понимает и будет стараться добраться до Шепота первым, значит, Пит пустится и по его следу. Кроме того, у Рено, наверное, будут и другие хлопоты — став новым боссом, он начнет избавляться от тех подручных покойного Лу Ярда, которых он не устраивает. Славная каша заварилась.

Дина Бранд потянулась через стол и похлопала меня по руке. Глаза у нее были неспокойные.

— Вы не виноваты, милый, — проговорила она. — Вы же сами сказали, что иначе было не справиться. Допивайте, и нальем еще.

— Можно было и иначе, — возразил я. — Старик Илайхью бросил меня на произвол судьбы просто потому, что эти красавцы слишком много про него знали. Он боялся с ними порвать, пока не был уверен, что их сотрут с лица земли. В меня он не верил и оставался на их стороне поля. Но все-таки он не такой головорез, как они. К тому же он считает Отервилл своей личной собственностью, и ему не нравится, что эти ребятки забрали город себе.

Сегодня днем я мог пойти к старику Илайхью и объяснить, что теперь их можно не бояться. Он прислушался бы. Он перешел бы на мою сторону и помог бы мне разыграть все по закону. Можно было так и поступить. Но проще сделать так, чтобы они друг друга поубивали, — это легче и надежнее. Теперь это меня больше устраивает. Не знаю, как я выкручусь в агентстве. Мой Старик кожу с меня живьем сдерет, если узнает, как я вел дело. А все этот проклятый город. Вот уж точно — Отравилл. Он отравил меня.

Послушайте. Я сидел сегодня у Уилсона, разыгрывал свою партию, словно играл в покер, и получал удовольствие. Я смотрел на Нунана и знал: после того, что я с ним сделал, у него не осталось даже одного шанса из тысячи дожить до завтра. И я смеялся про себя, и мне было хорошо и весело! Это на меня не похоже. То, что у меня еще осталось от души, спрятано под дубленой шкурой. Я двадцать лет вожусь с преступлениями, всякое убийство для меня — каждодневная работа, возможность заработать себе на хлеб. Но наслаждаться, когда готовишь кому-то смерть, — такого со мной не случалось. Вот что такое ваш город.

Она улыбнулась — слишком ласково — и сказала — слишком снисходительно:

— Вы преувеличиваете, миленький. Так им и надо. Зачем вы на меня так смотрите? У меня мурашки по спине забегали.

Я ухмыльнулся, взял стаканы и пошел на кухню за джином. Когда я вернулся, она взглянула на меня тревожными глазами и спросила:

— Для чего это вы притащили ледолом?

— Чтобы показать вам, как у меня работает голова. Несколько дней назад для меня это был просто инструмент, которым крошат лед, — если бы я вообще обратил на него внимание. — Я провел пальцем по круглой стальной пике длиной в добрых пятнадцать сантиметров. — Сейчас я думаю — недурная штучка, чтобы пришпилить человека к его собственному костюму. Даже на простую зажигалку смотрю — и прикидываю, как ее можно набить нитроглицерином и подсунуть тому, кто мне не нравится. В канаве возле вашего дома валяется медный провод — тонкий, гибкий и по длине годится, чтобы накинуть человеку на шею и затянуть концы. Чертовски трудно было удержаться, чтобы не подобрать его и не сунуть в карман, так, на всякий случай.

— Вы спятили.

— Знаю. Про это я вам и толкую. Я рехнулся на крови.

— Вот это мне как раз и не нравится. Отнесите эту штуку обратно в кухню, садитесь и придите в себя.

Я выполнил два приказа из трех.

— Беда в том, — стала укорять меня Дина, — что у вас нервы ни к черту. Вы слишком переволновались за последние дни. Если так пойдет дальше, вы сорветесь по-настоящему.

Я протянул перед собой руку с растопыренными пальцами. Она почти не дрожала.

Дина взглянула на руку и заметила:

— Ничего не значит. У вас все внутри. Почему бы вам не отдохнуть денек-другой? Теперь дела пойдут сами собой. Поехали бы в Солт-Лейк-Сити. Вам это будет на пользу.

— Не могу, сестренка. Кто-то должен остаться здесь, чтобы подсчитывать трупы. Кроме того, весь мой план держится на сегодняшней комбинации людей и событий. Если мы уедем, все изменится, и как бы не пришлось начинать все сначала.

— Никто не узнает, что мы уехали, а я вообще тут ни при чем.

— С каких это пор?

Она наклонилась вперед, сощурилась и спросила:

— К чему это вы клоните?

— Ни к чему. Просто удивляюсь, как это из вас вдруг получился посторонний наблюдатель. Забыли, что Дональда Уилсона убили из-за вас? А ведь с этого все и началось. Забыли, что, если бы вы не дали мне материал на Шепота, дело забуксовало бы?

— Вы прекрасно знаете, что я ни в чем не виновата, — возмущенно заявила она. — К тому же это все в прошлом. Вы просто в паршивом настроении и хотите поспорить.

— Вчера вечером, когда вы до смерти перепугались, что Шепот вас убьет, это было не в прошлом.

— Хватит с меня разговоров об убийствах!

— Юный Олбури говорил, что вас грозил убить Билл Куинт, — сказал я.

— Прекратите.