Кровавая жатва

— Потом-то я узнал, что Шепот и вправду звонил ей, приезжал, только раньше меня. Ты к тому времени уже отрубился. Дина побоялась впускать Шепота, и он отвалил. А мне она про это не сказала. Испугалась, что я уеду и она останется одна. Тебя все равно что нет, а ей нужна была защита — вдруг Шепот опять заявится. Тогда-то я ничего про это не знал. Но Дину я знал хорошо и опасался, как бы во что не вляпаться. Я решил потрепать ее немножко, чтобы выложила правду. Тут она хватает ледолом и как заорет. Вдруг — шаги. Так, думаю, вот тебе и мышеловка.

Он говорил все медленнее, ему требовалось все больше времени и сил, чтобы спокойно и четко произносить каждое слово. Язык у него стал заплетаться.

— Я подумал, что ж мне, одному пропадать? Вырвал у Дины ледолом и засадил в нее. Тут ты вылетаешь галопом, налитый до краев, и прешь невесть куда с закрытыми глазами. Она на тебя натыкается. Ты падаешь вместе с ней, переворачиваешься, а рукой попадаешь на ледолом. И засыпаешь мирным сном, ухватившись за рукоятку. А я только теперь соображаю, что натворил. Но, черт побери, она уже не дышит. Ничего не поделаешь. Я гашу свет и еду домой. А когда ты…

Усталые санитары — в Отравилле им не особенно давали отдыхать — вошли с носилками и прервали повесть Рено. Я обрадовался их приходу. Все, что мне было нужно, я узнал, а сидеть здесь, глядя, как он заговаривает себя до смерти, было не так уж приятно.

Я отвел Мики в угол и прошептал ему на ухо:

— Работай дальше сам. Я смываюсь. Со мной все в порядке, но я слишком хорошо знаю Отравилл, чтобы рисковать. Поеду в твоей машине куда-нибудь в пригород и сяду в поезд на Огден. Остановлюсь там в гостинице «Рузвельт» под именем П. Ф. Кинг. Продолжай работу и дай мне знать, как быть дальше, — жить ли снова под собственной фамилией или лучше уехать в Гондурас.

Большую часть недели, проведенной в Огдене, я потратил на то, чтобы из моих отчетов нельзя было понять, через сколько правил нашего агентства, законов штата и человеческих трупов я переступил. Мики прибыл только на шестой вечер.

Он рассказал, что Рено умер, что я официально больше не считаюсь преступником, что почти вся добыча возвращена Первому Национальному банку, что Максуэйн признался в убийстве Тима Нунана и что Отервилл, в котором ввели военное положение, превращается в благоухающую цветочную клумбу.

Мы с Мики вернулись в Сан-Франциско.

Я напрасно потратил столько сил, стараясь придать своим отчетам благопристойный вид. Старика они не ввели в заблуждение, и он задал мне хорошую взбучку.