Кровавая одержимость

Ее слезы падали, словно дождевые капли, и женщина отвернулась, снова чувствуя себя той беззащитной и брошенной девочкой.

— Брук, — позвал кто-то издалека, но она слишком углубилась в воспоминания, поэтому не смогла ответить.

— Где ты, Брук? — мужской голос был успокаивающим и властным одновременно.

Брук моргнула, шмыгнув носом, и беспомощно посмотрела на мужчину перед собой.

— Что?

Она почувствовала внезапный толчок, вторжение, как будто ее мозг наполнился ватой, но через мгновение ощущение исчезло также внезапно, а выражение лица мужчины стало жестким. Его черты — смесь гнева и решимости.

— Пожалуйста, — прошептала она, презирая себя за слабость. — Пожалуйста, отпусти меня. Я просто…

Он перебил ее, коснувшись указательным пальцем губ Брук.

— Тише, — Наполеан медленно покачал головой.

Почему-то его прикосновение вернуло ее из прошлого. Женщина заняла место девочки. Прикосновение заменило вчерашнее на настоящее. И как только она пришла в себя, вернулось и ее самообладание.

Она лучше умрет, чем будет унижаться!

Она лучше испытает ярость похитителя, чем когда-либо… когда-нибудь снова… будет умолять другого мужчину о снисхождении.

Брук вздернула подбородок и заставила себя перестать плакать.

— Если ты думаешь, что сможешь причинить мне боль, то тебе придется сперва меня убить. Советую найти себе другую игрушку, или судьбу, потому что я лучше умру, чем стану жертвой. И я буду бороться до последнего вздоха, — выплюнула она, стиснув зубы и глядя прямо в глаза Наполеану.

Выражение лица мужчины невозможно было разобрать. Он задумчиво смотрел на нее, а затем его губы приподнялись, демонстрируя растущие клыки.

Брук вскрикнула от неожиданности. Она заметалась на сидении, но он поймал ее одной рукой и легко усадил обратно рядом с собой. Ошеломленная, Брук тяжело дышала и в этот момент очень хотела иметь с собой пистолет.

Он прикрыл рукой свой рот и закрыл глаза, а затем медленно опустил ладонь, чтобы заговорить вновь.

Острые, цвета слоновой кости клыки исчезли.

— Я не сомневаюсь в этом, мой ангел, но ты должна доверять мне, когда я говорю, что ты не игрушка. И это не игра. У меня нет намерения причинять тебе вред.

Брук открыла рот, чтобы возразить, но промолчала. Иногда молчание — золото.

— Отдыхай, — прошептал он нараспев глубоким голосом. — Мне столько всего нужно тебе объяснить. И я это сделаю. Обещаю. Но ты сейчас не в том состоянии, чтобы все это осмыслить. Расслабься и спи.

Брук почувствовала, как веки потяжелели, и невольно зевнула.

— Но я не…

Она осеклась, когда ее накрыла усталость. Брук показалось, что мужчина потянулся к ней, а затем внезапно почувствовала, как ее нежно притянули к себе, укладывая голову женщины на сильную руку. Когда сознание начало затуманиваться, она смутно осознавала его властное присутствие, силу его прикосновения. Она могла поклясться, что слышала его голос, обволакивающий и проникающий в сознание, задающий странные вопросы об отчиме: имя, род деятельности, дата рождения.

«Зачем ему дата рождения?» — успела удивиться она.

Но странный вопрос исчез, и она тихо устроилась в его манящем тепле, засыпая.

* * *

Отчима Брук звали Ангус Монахан.

Адамс — девичья фамилия матери. А дата его рождения — 30 октября, 1956 года.

Наполеан позволил информации осесть в своем сознании, просочиться в поры, ведь он обладал властью делать то, что никакой другой вампир не смог бы — убить человека на расстоянии. Он откинулся на сидении и принялся обдумывать, что же он сделал бы с Ангусом.

Как суверенного лидера дома Джейдона и древнего мастера правосудия, его главной обязанностью было поддержание гармонии между вампирами и людьми. Он следил за балансом между обитателями земли. Подобно всем вампирам, Наполеан был хищником, который должен был питаться, чтобы выжить, но он редко убивал, даже когда это было оправдано. Если существовал враг, которого следовало уничтожить, он призывал мастеров воинов и ставил перед ними задачу. До недавнего времени Наполеан даже старался сводить конфликт с темными к минимуму, чтобы избегать волны стихийных бедствий. Ответ Земли на эмоции вампиров был слишком непредсказуемым, а Наполеан был слишком могущественен.

Но это было совсем другое дело. Это была его судьба. Его женщина.

Как ее избранного супруга, честь обязывала Наполеана защищать ее. Как член дома Джейдона, как мужчина, который понимал и поддерживал закон, он знал, что право кровной мести принадлежало ему. Он всегда мог вернуться к этому вопросу позже, но увидев в сознании Брук, что презренный человек был все еще жив, Наполеан разозлился.

Низкий звериный рык вырвался из его горла, и Рамзи взглянул на них в зеркало заднего вида, несомненно, чувствуя хищную энергию Наполеана. Нужно отдать ему должное, мужчина промолчал.