Кровавая одержимость

Киопори выпрямилась и уверенно приподняла подбородок, как и подобало принцессе.

— Ничего, Брайден. Кейген просто вышел подышать. Накари в порядке.

Мальчик поглубже устроился в огромном кожаном кресле. Он шмыгнул носом и быстро отвернулся, чтобы женщины не увидели его слезы, словно это было возможно. Стараясь подыграть, Джослин беспристрастно оглядела окружающую обстановку и отметила, что обычно теплое и приветливое место внезапно стало холодным. Конечно, мягкие кожаные кресла по-прежнему были идеально и уютно расставлены. Рядом с ними на блестящем полу стояли мягкие кушетки в приглушенных коричневых тонах, но их гостеприимство казалось таким же приглушенным, как и цвет. На стенах клиники все еще висели редкие и со вкусом подобранные картины в дорогих рамах, отображая живописные пейзажи заснеженных гор, лесных троп и падающих водопадов. Но и они утратили свою спокойную привлекательность. Самый обычный телевизор с плоским экраном, манящий стол с напитками и компьютер для гостей по-прежнему располагались в идеальном порядке, но в их жизнях больше не ощущалось никакого порядка. Ее новая семья находилась в свободном падении, поэтому если Накари не восстановится, они уже никогда не будут знать покоя.

Джослин снова взглянула на Брайдена, чувствуя тревогу и беспокойство. Ему наконец-то удалось сдержать слезы. Она вздохнула, понимая, что усилия Брайдена одновременно являлись бременем для Киопори. Ее невестка сдерживала и заслоняла энергию Брайдена в течение нескольких дней. Несмотря на то, что мальчик был еще очень молод и не мог использовать всю свою силу, Брайден обладал невероятным духовным даром и был привязан к Накари на каком-то… стихийном уровне, по-другому не скажешь. Даже внутри укрепленной клиники хаотичные, неконтролируемые эмоции Брайдена могли нанести огромный ущерб окружающим землям. Вот почему Киопори так пристально следила за ним.

И это была причина, по которой они с Киопори предпочли оставить детей дома с их нянями. Эмоции становились слишком сильными, слишком неконтролируемыми, а также появлялось слишком много неизвестных переменных в режиме реального времени. Если молодой Брайден со всей своей силой, или еще хуже кто-то из древних, на самом деле не сможет справиться с эмоциями, женщины не хотели бы думать о защите детей от последствий. Не то чтобы их супруги когда-либо могли их обидеть, но семейство вампиров неразрывно было связано с землей, и Джослин воочию видела, что могли сотворить слишком сильные несдерживаемые эмоции.

Отгоняя от себя эту мысль, она встала и направилась к буфету. Несмотря на то, что она прошла превращение около двух месяцев назад, женщина все еще могла время от времени позволить себе роскошь выпить чашку кофе. Она взглянула на Киопори.

— Ты беспокоишься о Маркусе?

Киопори почти незаметно кивнула.

— Мы слышали шум. Я почувствовала волну энергии от Маркуса. Я уверена, он кого-то или что-то ранил. Скорее всего, самого себя.

Джослин вздохнула.

— Это тяжело… не находиться там сейчас.

— Это так, — согласилась Киопори, — но я боюсь, если они не встанут плечом к плечу в это тяжелое время и не найдут способ черпать силы друг в друге, узы между ними будут серьезно ослаблены.

Джослин покачала головой.

— Я не знаю. Я никогда не встречала семью, в которой любили бы друг друга сильнее.

Киопори смахнула пушинку со своей блузки.

— Речь не о любви. Речь о способности терпеть боль… переносить горе. Это гораздо больше, чем каждый из них сможет вынести в одиночку. Возможно, даже больше, чем они смогут вынести вместе.

Джослин больше не могла этого терпеть. Она должна была связаться с Натаниэлем.

«Детка, — успокаивающе прошептала она, пользуясь личной ментальной связью с мужем, — как ты держишься?»

Натаниэль вздохнул глубоко и медленно, а затем раздраженно выдохнул.

«Ах, тигриные глазки, это… настолько тяжело».

Джослин проглотила комок в горле.

«Я знаю. Кейген просто разваливается на части. Как Маркус?»

«Он сломал руку о стену и даже не подумал ее залечить».

Джослин еще сильнее зажмурилась.

«О боже, ты хочешь, чтобы я вошла?»

Натаниэль рассмеялся каким-то безрадостным смехом.

«Всегда, Iubita mea. Ты мне нужна… всегда. Но дай нам немного времени. Когда Кейген вернется, мы собираемся поговорить… возможно помолиться».

Хотя Натаниэль не мог ее видеть, Джослин невольно кивнула.

«Ангел?» — позвал он.

«Я здесь, — заверила она его. — Сразу за дверью. Я люблю тебя, Натаниэль».

«Ммм, — промурлыкал он, лаская ее слух нежным, бархатным голосом. — И я тебя, ангел».

В этот момент двери клиники распахнулись и внутрь ворвался рыжий вихрь на восьмисантиметровых каблуках.