Кровь. Царство химер

Он мог только гадать, кто уже знает о штамме Рейзон, а кто нет, но напряженные лица многочисленных визитеров выдавали их паническое состояние.

Посетителями по большей части были, конечно, сотрудники самого кабинета; остальные — лидеры оппозиции, угрожавшие публичным выступлением, законодатели с самыми добрыми намерениями, могущими привести страну на край гибели, и другие им подобные.

Если уж и в этих величественных залах ощущалась паника, то что же творилось в других правительствах? Как понял Томас, сдались уже лидеры почти всех западных стран. И всего-то на второй день кризиса!

Наконец он уселся на обитый золотистой тканью диван напротив президента. Рядом с Блэром, на точно таком же диване, сидел Фил Грант. Справа от него — Рон Крит, начальник штабов вооруженных сил. Возле камина, в зеленовато-золотистом кресле — Клэрис Мортон, поддержавшая Томаса на вчерашнем заседании. С портрета на стене между ними взирал на всех присутствующих Джордж Вашингтон. Роберт Блэр, Фил Грант и Рон Крит были при галстуках. Клэрис — в темно-фиолетовом деловом костюме. А Томас — все в тех же черных слаксах и белой рубашке — своей единственной более-менее парадной одежде. Впрочем, он полагал, что его внешний вид президента не заботил.

— Итак. Вы уверены, Томас? — спросил Блэр.

— Насколько я вообще могу быть в чем-то уверен, господин президент. Для вас это, конечно, все еще звучит невероятно, но именно так я изначально узнал и о вирусе.

— Вы утверждаете, что нашли исторические книги — те самые, в которых сказано, что произойдет дальше. И, что еще важнее, узнали, где держат Монику де Рейзон?

— Да.

Президент взглянул на Крита, который поднял бровь, как бы говоря: «Вы хотели этой встречи, не я».

Томас проснулся рано и целый час пытался поймать Гейнса или Гранта — любого, для кого важна была новая информация, раздобытая им во сне. Выяснил кое-как, что оба провели ночь без сна и в настоящий момент спят. И только к девяти утра ему удалось уговорить помощника разбудить Гранта.

Через три минуты с ним в конференц-зале были и Грант, и Гейне. И когда он рассказал, что это за новая информация, они нажали на все пружины, чтобы устроить ему встречу с президентом.

Кару он убедил отправиться в Нью-Йорк. В это непростое время им обоим следовало бы побыть с матерью, но Томас не мог уехать из Вашингтона. Пока не мог.

В одиннадцать часов он уже встретился с самым могущественным человеком на Земле. И сообщил ему, что Монику держат в убежище внутри горы под названием Циклоп.

— Значит, вы считаете, что ваша жена — эта женщина из снов — каким-то образом связана с Моникой де Рейзон. Так? — спросила Клэрис.

Томас чувствовал, что ей хочется ему верить. Возможно, отчасти она и верила. Но, судя по выражению глаз, все-таки ее одолевали сильные сомнения.

Он взглянул на президента:

— Господин президент, можно я буду откровенен?

— Конечно.

Но тут вошла женщина в черном костюме и шепнула что-то на ухо президенту.

— Когда?

— Две минуты назад.

Он обратился к директору ЦРУ:

— Фил, это по вашей части. Только что пришло сообщение из Франции. Узнайте, в чем там дело, и возвращайтесь, как только ситуация прояснится.

— Я так и знал, — пробормотал Грант. — Эти сукины… — И вышел из кабинета вместе с леди в черном.

— Франция? — спросил Крит. — Мы были правы?

— Не знаю, — президент Блэр посмотрел на Томаса. — Пятеро их лидеров, включая президента и премьер-министра, собрались сегодня на незапланированное совещание. Вышли оттуда только четверо. Говорят, президент Анри Гаэтан уже не тот, кем был вчера.

— Переворот?

— Судить рано, — сказал Крит. — Но нас не удивит, если окажется, что у Свенсона есть во французском правительстве свои люди.

Президент встал и подошел к письменному столу, держа руку в кармане. Сел на край и скрестил руки на груди.

— О'кей, Томас. Начинайте. Объясните, почему я должен вас выслушать.

— Я не говорю, что должны. Две недели назад я пытался заплатить арендную плату, чтобы не потерять кофейню в Денвере.

— Мы сейчас не об этом. Почему я должен вас выслушать?

Томас помешкал. Встал, обошел диван.

— Я — единственный человек, который видит начало и конец истории. И очень может быть, что по этой же самой причине я единственный человек, который может историю изменить. Не знаю, в какую сторону, но я совершенно уверен, что смогу это сделать. И если я не сумею ее изменить, миллиарды людей, включая вас, скоро умрут.

Начальник штабов поднял бровь.

— Доказательства имеются, — сказал Томас. — И чем больше времени я трачу, приводя их, тем меньше его остается у меня на то, чтобы заняться делом.

Этот выпад, казалось, застал президента врасплох. Он смотрел на Томаса и молчал.

«Прозвучало чертовски самонадеянно», — подумал Томас. Его подчиненные, Лесные Стражники, восприняли бы такой тон как должное. Но здесь-то он — по-прежнему мальчишка, бог знает откуда взявшийся. Не для всех, правда. Хорошо бы и не для президента.

Губы Роберта Блэра тронула слабая усмешка.

— Мужества у вас хватает. Молю Бога, чтобы вы ошибались, но вынужден признать, что в словах ваших, как ни странно, имеется смысл.