Но молодой человек, не обернувшись и словно стыдясь, прошептал:
– Пусть Ваша светлость простит меня… Я не мог поднять оружие на собственного отца…
Не скрывая радости и гордости, Робер Дюгеклен опустился на колени рядом с сыном и обнял того за плечи.
– С разрешения Вашей светлости, имею честь представить Вам своего старшего сына, Бертрана Дюгеклена… Ему всего восемнадцать лет, и до сих пор я не давал согласия на его участие в рыцарских турнирах.
– Клянусь святым Ивом! – вскричал герцог. – Хочу поздравить вас, мессир Робер! Этим молодым человеком можно гордиться. Как рыцарь он еще заставит говорить о себе. Подойдите, сир Бертран, и поклонитесь вашей герцогине. Она дозволяет вам это сделать.
Покраснев от смущения под направленными на него взглядами толпы, немного удивленными, немного насмешливыми, парень направился к герцогине тяжелой поступью крестьянина. Прекрасные дамы восхищенно вздыхали, не забывая при этом перешептываться по поводу неблестящей внешности храбреца. Когда он приблизился к креслу Жанны, его глаза случайно встретились с огромными светлыми глазами маленькой девочки, которая ласково ему улыбалась и вовсю била в ладоши. На фоне такой красоты он почувствовал себя совсем уж уродливым. Бертран улыбнулся девчушке. Это был ребенок, а Бертран очень любил детей.
– Бертран Дюгеклен… – еле слышно прошептала малышка. – Никогда не забуду это имя!
– Да, он храбрый вояка, но до чего же уродлив! – отозвался Гийом.
Малышка удивленно посмотрела на брата:
– Уродлив?.. О нет!.. Ни за что с этим не соглашусь!
Пока герцогиня возлагала золотой венец на кудлатую голову Бертрана, которого отец подтолкнул вперед, зрители на трибунах продолжали кричать и аплодировать. Шум, казалось, поднимался прямо к небу. Смеркалось, опускался вечер…
Это было летом 1338 года, на большом ристалище у стен Ренна.
Тифен Рагенель, дочь мессира Рагенеля, виконта де ла Бельер, была не такой девочкой, как другие. Все ее ровесницы думали только о своих куклах и нарядах. А Тифен неизменно отдавала предпочтение учебе. Где бы она ни находилась: в большом доме своих родителей на улице Святого Креста в Динане или в родовом замке Бельер-ан-Плёдьен на полпути из Динана в Сен-Серван, – она проводила долгие часы, изучая пергаменты и толстые манускрипты, принадлежавшие капеллану ее отца. Она разбирала ученые тексты с такой невероятной легкостью и накапливала в своей маленькой головке такое количество самых разнообразных сведений, извлекая их из любого источника, что это начинало всерьез беспокоить ее мать.
– Зачем такой малышке столько знать? – недоумевала она. – Разве не достаточно для барышни умения вышивать, ткать ковры, прясть и управлять домом?
Но мессир Рагенель относился к этому более снисходительно. Надо признаться, ему льстило, что у него такая незаурядная дочка. Он с улыбкой заступался за девочку, которую к тому же горячо поддерживал капеллан – старый священник, весьма искушенный в астрологии.
Он стремился передать своей юной ученице все, что знал сам о хороводе небесных светил и о жизни вселенной. Вскоре Тифен уже перегнала своего учителя, потому что к ее реальным познаниям добавился какой-то странный дар ясновидения.
Ласками и лестью девочка добивалась от отца разрешения на покупку дорогих книг, где были собраны всевозможные сведения из мира наук того времени. Она изучала медицину, ботанику, естествознание и даже немного – алхимию. К двадцати годам та, кого называли «прекраснейшей девушкой Динана», стала и самой образованной. Она умела читать будущее по звездам, составлять гороскопы, лечить больных и раненых… Иногда людям казалось, что ее действия граничат с колдовством. Но Тифен была скромна, целомудренна и очень набожна, к тому же необыкновенно хороша собой. Она совершенно бескорыстно делала добро, и слава богу, никому и в голову не приходило донести на нее. В те времена одно только подозрение в колдовстве неминуемо должно было привести несчастного прямо на костер. Местные жители горячо любили Тифен и нашли для девушки самое подходящее имя. Они прозвали ее «Тифена-Фея». И в этих бретонских краях, где бытовали легенды о Чародее Мерлине, фее Вивиане, где эльфы, карлики и прочие злые и добрые духи, порожденные туманами соседнего Броселиандского леса, постоянно вмешивались в людские дела, подобное прозвище казалось почти совсем обычным.
К знатной, богатой, красивой, образованной девушке из могущественной семьи сватались многие. Но она даже не желала выслушать их.
– Я не собираюсь выходить замуж, – говорила она опечаленным родственникам. – Мне нравится наш дом, и я не хочу его покидать.