Кровь нынче в моде

— Это конфиденциально, Кейт. — Она мягко выводит меня из кабинета Кристен Дрейн, и мы направляемся по коридору в наш отсек. — Одна из причин моего успеха в том, что я всегда зондирую ситуацию в стране, куда приезжаю работать. Тебе следует поступать так же. Постарайся узнать об окружающих тебя людях как можно больше. Нужно было поинтересоваться, кто из редакторов чем занимается, каким отделом заведует, прежде, чем стучаться в двери кабинетов. Ты должна была узнать, кто и о чем писал в последнем номере, прежде чем начинать разговор с кем бы то ни было здесь.

— Я читала последний номер, — протестую я. — Правда не обратила внимания на имена авторов публикаций и… гм… сведения об издании.

Она вздыхает:

— Настоящие журналисты в первую очередь читают сведения об издании.

Мои щеки пылают. Она права. Я не пошла бы работать в больницу, не узнав заранее, какой там персонал и на чем они специализируются.

— Я исправлюсь.

Пока Алекса молча сопровождает меня назад к моему столу, я замечаю, что во всех кабинетах руководящих сотрудников темно, как у Кристен. И большинство ассистентов, мимо которых мы проходим, разговаривают по телефону шепотом, как будто боятся разбудить спящего.

— Алекса, может быть, вы расскажете мне о привычках здешних сотрудников, например о «тихом часе»?

Ее взгляд говорит, что терпеть мою тупость — большое испытание для нее.

— Как проводят утро руководители — тебя не касается! Запомни раз и навсегда: не входи ни к кому из них и не стучи в двери до полудня. В понедельник работа начинается рано из-за редколлегии, а в остальные дни мы начинаем позже.

Вот и закуток стажеров. Новости, должно быть, распространяются здесь быстрее пожара, потому что Нина и Рэйчел, которые, разумеется, отправили меня в надежде именно на такой результат, выглядят очень довольными.

Алекса объявляет, что я буду заниматься исключительно сортировкой заявок на конкурс «Тэсти-герл». Она обещает доставить полную почтовую тележку писем специально для меня.

Почтовые тележки здесь размером со штабелеукладчик.

Откуда-то раздается пронзительный крик. Я инстинктивно дергаюсь и втягиваю голову в плечи. Крик повторяется, истерично усиливаясь, пока внезапно не обрывается. Рэйчел и Нины за столами нет. Медленно и бесшумно я встаю со своего места и осторожно выглядываю в коридор.

Ничего.

Я ожидаю шума бегущих ног, однако все тихо, за исключением писка телефонов и стрекотания отдаленного факса.

Схватив самый тяжелый металлический предмет, который попался на глаза, — дырокол с тремя отверстиями, направляюсь туда, откуда доносился шум. Кажется, это в том конце этажа, где находится кабинет Лиллиан.

В зоне влияния Алексы тишина — компьютер Аннабел включен, но ее самой за столом нет. В отделе «Красота» все точно так же.

Я крадусь к кабинету Лиллиан, чувствуя себя ужасно глупо. Мне страшно — это же были настоящие крики панического ужаса. Дверь Лиллиан плотно закрыта. Вот в коридоре мелькнул светлый конский хвост Аннабел с двумя ручками, воткнутыми в него. Она исчезает в дверном проеме. Оттуда доносятся приглушенные звуки борьбы.

— Замолчи! Не устраивай сцен! — слышу я задыхающийся голос Аннабел.

Подняв в руке дырокол, я бросаюсь к двери, которая, оказывается, ведет в небольшую кладовую. Аннабел, покрывшись пятнами от напряжения, прижимает к стене Бэмби, секретаршу Лиллиан.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — ору я.

Горящие бешенством серые глаза Аннабел впиваются в меня.

— Рада, что ты здесь! — взвизгивает она. — Эта должна заткнуться! Если кто-нибудь пронюхает, это окажется в «Наблюдателе» и журнал попадет в затруднительное положение!

Бэмби, увидев меня, кричит еще громче и вырывается сильнее.

— Заткнись же наконец! — Аннабел приподнимает Бэмби, оторвав от пола.

Я поражена, что Аннабел такая сильная. И удивлена тем, что первое, о чем она подумала в данных обстоятельствах, — как отреагируют на это блоги.

— Бэмби, прекрати! — командую я. — Аннабел, отпусти ее сейчас же! — Это самый подходящий тон для экстренной ситуации, не раз отработанный в моей предыдущей жизни в качестве сотрудника Службы спасения.

Может быть, я не умею одеваться, но зато могу рявкнуть как следует.

Аннабел немедленно отпускает Бэмби, которая, задыхаясь, сползает вниз по стене. Ее асимметричное, с замысловатой драпировкой платье из джерси сползло с плеч.

— Раздобудь мне бумажный пакет, — говорю я Аннабел и протискиваюсь мимо нее в кладовую.

— Не ходи туда! — вскрикивает она.

Но слишком поздно. Я вижу то, что увидела Бэмби.

На полу между несколькими пачками майского номера журнала, упакованными в пленку, и круглым табуретом лежит тело чихуахуа, которого я видела не так давно. Марк Джекобс. Его бриллиантовый ошейник сорван и отброшен в сторону. О Боже! Я проверяю, есть ли признаки жизни у собаки, но несчастная, как говорится, приказала долго жить.

Сохраняя спокойствие, как и положено в чрезвычайной ситуации, я обнимаю Бэмби и вывожу ее из кладовой, тихо прикрывая за собой дверь.