Кровь Моего Монстра

Необычный румянец снова ползет по ее шее и щекам. Несмотря на короткие каштановые волосы, она выглядит более женственной, чем большинство женщин.

Бретелька ночной рубашки соскальзывает с ее неповрежденного плеча и ложится на руку. Небольшое движение дразнит кремовую кожу ее обнаженной груди с темно-розовыми сосками. Я знаю, потому что видел их, когда переодевал ее вчера.

Зрелище, которое запечатлелось в моей памяти, несмотря на мои тщетные попытки стереть его.

Должно быть, я смотрю дольше, чем это принято в обществе, потому что Александра прочищает горло. Кажется, она не замечает, на чем я сосредоточился. Либо она слишком наивна, либо слишком хороша в этой игре.

— Мне трудно называть тебя по имени. — Ее голос стал мягче, но в нем есть та хрипловатая нотка, которая облегчала ей притворяться мужчиной.

—Тогда тебе нужно привыкнуть к этому. Скажи это. Кирилл. Это очень простое имя.

— К-Кирилл.

Мои губы дергаются от заикания, находя его удивительно очаровательным у того, кого нельзя обвинить в отсутствии характера.

— Скажи это еще раз, но на этот раз более естественно. Это не похоже на жену, которая замужем за мной уже два года.

Она поджимает губы, явно испытывая дискомфорт от сценария, который я придумал, и, вероятно, именно поэтому я продолжаю называть ее своей женой при каждом удобном случае.

Занимательно ли это дерьмо? Безусловно.

— Продолжай, — подталкиваю я, когда она молчит.

— Кирилл, — говорит она с большей силой, чем нужно.

— Опять. Естественно.

— Кирилл, — бормочет она нежным тоном, который вибрирует в моей груди, а затем простреливает прямо к моему члену, и мое сердце замирает.

Может быть, мне нужно, чтобы Надя и ее муж посмотрели на него на случай, если у меня внутренняя травма. Или, может быть, мне стоит перестать смотреть в первый ряд на сиськи Александры.

Я переворачиваю страницу, как будто все это время читал эту классическую книгу.

— Не будь кокеткой.

— Это ты сказал мне делать это более естественно. — Она скрещивает руки, а затем морщится, вероятно, вызывая боль в травме. — Решайся.

— Если бы мы были в лагере, тебя бы наказали за это.

— Но мы не в лагере.

— Осторожнее.

— Я уверена, что муж не разговаривает со своей женой в таком тоне.

— Я говорю.

— Ты... ты женат?

— Да.

Ее губы раздвигаются, и она медленно опускает руки по обе стороны от себя. Я почти чувствую резкую перемену ее настроения в воздухе. Интересно.

— На тебе, помнишь? — добавляю я в той же непринужденной манере, в которой говорил.

Я почти уверен, что замечаю некое облегчение, но оно исчезает, когда она начинает вставать.

— Я, наверное, пойду помогу Наде кое с чем.

Она спотыкается, пытаясь встать, и я дохожу до нее за несколько шагов, а затем поддерживаю ее сзади, одной рукой за руку, а другой хватаю за запястье.

Александра начинает отталкивать меня.

— Я могу стоять сама.

— У тебя не хватает сил даже на то, чтобы нормально дышать.

— Я в порядке. — Она пытается вырваться из моей хватки, но я крепко сжимаю ее.

— Хватит упрямиться.

Ее тело все еще жесткое, но она больше не сопротивляется. Когда она немного успокоилась, я отпускаю ее и достаю бархатный халат, который Надя положила в изножье кровати.

Я осторожно натягиваю его на ее поврежденный бок, и она стонет, но быстро приглушает звук. Я начинаю понимать, что она больше всего на свете ненавидит показывать слабость. Возможно, именно поэтому она не хотела, чтобы я помогал ей сейчас.

И еще поэтому она выглядела в ужасе, когда Надя сказала ей, что я нес ее всю дорогу сюда. Или, может быть, это было связано с тем, что она пару раз назвала меня своим мужем.

— Теперь вставь другую руку.

Она нехотя подчиняется.

— Я могу сделать это сама.

— Я знаю.

— Тогда почему ты настаиваешь на помощи?

Я подтягиваю бретельку ночной рубашки, которая тонко дразнила меня последние двадцать минут.

По ее коже пробегают мурашки, и она замирает. Даже перестает дышать на секунду.

В голове мелькает дьявольская мысль. Интересно, вздрогнет ли она, если моя рука невинно коснется ее груди?

Я вижу ее лицо только сбоку, но чем больше моя рука задерживается на ее коже, тем дольше она задерживает дыхание.

Быстро подумав, я убираю руку.

Хотя с ней весело играть, то, как она задерживает дыхание, может вызвать осложнения.

Медленно, ее грудь поднимается и опускается в резком ритме, когда она берет пояс халата и завязывает его на талии.

— Ты на что-то злишься, Саша?

Она оборачивается и смотрит на меня с ошарашенным выражением лица.

— Почему ты меня так называешь?

— Все в отряде так называют. Я полагаю, это твой способ больше относиться к своему настоящему имени, да?

— Я никогда не говорила, что ты можешь его использовать.

— Никогда не говорила, что не могу.

Она сужает глаза, как будто я следующий в ее списке дерьма, что было бы неудивительно, учитывая все те хлесткие удары, которые я, должно быть, наносил ей.

Саша не была со мной достаточно долго, чтобы знать, что мои действия становятся непредсказуемыми, когда я оказываюсь в ситуации, которую не предвидел.