Кровь как лимонад

Он бросил «бэху» на Ткачей и пошел по неосвещенной улице, глядя на номера домов. Свернул направо. За спиной громыхали трамваи, катящиеся вдоль Невы. Начались «коттеджи» – так тут называли двухэтажные дома, построенные сразу после войны пленными немцами и финнами. Маленькие дворы, густо заросшие кустами и деревьями, летом создававшими иллюзию пригорода в бывшем фабричном районе. Грамотно сделанные – так, что даже в темноте их можно было прочитать при свете уличных фонарей и окон – лозунги на стенах домов: «Капитал сосет у рабочего класса!», «Пролетарий! Берись за оружие!» и «Революция – локомотив истории». Аритмичная кардиограмма старых рабочих кварталов, где, казалось, даже время остановилось.

Где-то в одном из здешних «коттеджей» жил Клёнов, специализирующийся на квартирных кражах вор по кличке Клееный. Сообщение от Кострова с адресом уголовника пришло к Марку, когда он, неспособный в приходе от «первого» сидеть на одном месте и ждать, выбирался со своего района. Прочитав адрес на экране телефона, Марк развернулся на ближайшем светофоре и надавил на педаль газа.

Клееному было за пятьдесят. Виртуоз своего дела, в одиночку взламывающий любые замки, имел свой почерк. Однажды, еще в советское время, он впервые унес из ограбленной квартиры семейный фотоальбом. Когда наступил век цифровых технологий, стал забирать ноутбуки, фотоаппараты или просто вынимать из них носители. Случилось, что его вычислили и при обыске обнаружили компьютер, жесткий диск которого был забит гигабайтами фотоснимков с изображениями десятков разных людей. Вопрос «Для чего тебе, придурок, чужие фотографии?» вор оставил без ответа и отправился на зону. Позже, через каналы, подпитываемые стукачами, выяснилось, что на зоне Клееный один раз разоткровенничался и в разговоре назвал себя художником. Рассказал, что он делает «полотно». Какой-то коллаж, состоящий из снимков незнакомых ему и друг с другом людей, несущий в себе смутный смысл и призванный восхитить прогрессивное человечество. Для этого, дескать, он и брал фотографии с места преступления.

– А мы-то думали, что он порнушку домашнюю собирает, – узнав о таких делах, пожали плечами опера в отделе, покрутили пальцами у виска и разошлись по делам.

Так что профи, вскрывший серьезную дверь и забравший из квартиры ноутбук и карту памяти из цифрового «Lumix’a», дал Новопашину вполне отчетливый вектор поиска. Теперь главное – застать Клееного у себя.

Марк посмотрел на неровные цифры, крупно нарисованные краской на стене дома. Кажется, здесь.

Над дверью единственного подъезда горела лампа, в свете которой был виден неновый домофон, заводской код, скорее всего, давно снят. Два этажа, шесть или восемь квартир. Все друг друга знают и чужаку в восемь вечера вряд ли откроют. Может, сказать, что он коп? Но нужно было пробовать. Марк приблизился и услышал за дверью торопливые шаги спускающегося человека. Ладно, хотя бы не придется неизвестно сколько времени торчать под домом.

Дверь открылась, Марк пропустил выходящего – невысокого мужика в возрасте в надвинутой на лоб черной бейсболке с надписью «FBI» – и, придерживая дверь рукой, шагнул в подъезд.

Шестая квартира – это второй этаж. Поднимаясь по крашеной деревянной лестнице, где стоял запах жареной картошки, Марк почему-то подумал о мужике в бейсболке. Быстрый взгляд настороженного зверя из-под козырька, небольшой ретро-чемодан в руке. Новопашин развернулся, бегом бросился вниз, выскочил на улицу. Увидел, как свернул за здание соседнего «коттеджа» удаляющийся мужской силуэт.

Стараясь шуметь как можно меньше, Марк побежал за мужиком.

Вон он, идет в сторону проспекта Обуховской Обороны. Действительно – чемодан в руке.

Уже почти догнав, Марк крикнул:

– Клееный, стой!

Глупо. Но мужик притормозил, развернулся, и Марк чуть не врезался в него на бегу.

– Клееный?

Мужик поднял бейсболку, открывая лицо. Вгляделся в Марка.

– Клёнов Юрий Арнольдович, гражданин начальник.

Его лицо было похоже на антикварную мебель – породистое, с легендой, благородно состарившееся. Но улыбка после «гражданина начальника», щелью расколовшая физиономию надвое, была блатной и открывала вид на плохие зубы.

– Куда-то собрался? – спросил Марк, кивнув на чемодан.

– В Кострому, тетку проведать, болеет. Чего-то завозился дома, то да сё, уже на поезд опаздываю, начальник.

– Билет покажи, – хмуро попросил Новопашин.

– Да что билет… – опять по-блатному заулыбался Клееный, но Марк не дал ему договорить.

Протянув руку, схватил Клееного за воротник куртки, другой нанес два быстрых удара под ребра, потом – еще два в солнечное сплетение.

– Ох-хо! – выдохнул Клееный.

Он попытался согнуться, но Марк, удерживая, тряхнул его за ворот.

– Ты что беспределишь, начальник? – просипел Клееный. – Всю батарею мне пересчитал. Вообще, вы в конец оборзели, фараоны…

– Квартира на Благодатной! – перебив его, негромко произнес Марк. – Вчера или в пятницу – заходил в нее?

– Да ты что, начальник! Отремонтируй бестолковку свою! Я уже отошел от дел!

– Взяли ноутбук и вынули карту памяти из фотоаппарата. Не ты?