Кровь как лимонад

– А его Ульмаром зовут? Я и не знал. Подметает и подметает какой-то чурка. Я думал, может, у него и имени-то нет. Он ведь, вроде бы, и не разговаривает… А зачем он тебе? – уставился «буддист» на Жеку глазами, которые показались ему знакомыми.

– Дело к нему есть, – пожал тот плечами.

Он понял вдруг, что у рабочего такое же выражение глаз, как у деда Стаса, когда тот еще был здоров. Где-то в их глубине можно было разглядеть запуски спутников, стахановские нормы шахтеров и яростные атаки штрафных рот на немецкие танки.

– Да ясное дело, Горыныч, – за Жеку ответил тот, что с плакатов. – Дури хочет у этого душмана взять. Не могут они, нынешние, торговать за компьютером по шестнадцать часов в сутки без наркотиков.

– Эх, парень! – покачал головой арматурный, сплюнул себе под ноги. И тут его как включили. – Просрали вы все свое! – по-шукшински рубанул он. – Ни здоровья, ни специальности. На машинах ездите, а гайку закрутить не можете. И сколько бы вы не зарабатывали, тратите все равно больше. Работаете на банки да на гулянки. Что посерьезней купить – кредит берете. На пылесос денег не скопить… Раньше как? Подошел к автомату с газировкой, стакан помыл, водочки туда плеснул, три копейки бросил, сиропа он тебе налил – вот и коктейль. Выпил, стаканчик сполоснул после себя и в кино пошел. На «Бриллиантовую руку». «Ребята, на его месте должен быть я! – Напьешься – будешь», хе-хе. А теперь что? Виски с колой, а в коле – одни, бля, канцерогены, аж на зубах хрустит. И виски из канистры в подвале чурбанье разливает. И кино у вас – если перднули, значит смешно. Каждый год куртки-шубы меняете. Одежда еще новая, не порвалась, а вы новую покупаете – мода! Эх!.. И бабы у вас какие-то… Перед компьютерами все сидят, вместо того, чтобы по дому и детьми заниматься… Попросил невестку манты сделать – глазами хлопает, не знает, что такое манты, веришь? Думала, я ругаюсь "мандой". Про мясорубку даже не слышала, думала, что я шучу, – арматурный снова сплюнул и не договорил, будто выключился, опять уставившись на воробьев.

Во время этой тирады тот, что с плакатов, молчал, и было непонятно, поддерживает он своего коллегу или нет. Это внушало надежду. Обидевшейся на плевок, Жека спросил у него:

– Вы же токаря?

– А что ты имеешь против? – воззрился на него тот, что с плаката.

– Да ничего. Я вот тоже в «путяге» на токаря обучался. Станок 16к20.

Если Жека рассчитывал этой фразой заполучить симпатии работяг, то он ошибся. Арматурный очнулся от своего сна наяву и произнес:

– Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь…

– Горыныч, брось ты, они же не знают, кто такой Евгений Онегин… А чего ж в цех не пошел работать, остолоп? – Обратился токарь к Жеке. – Гонял бы сейчас мастера за пивом да деньгу зашибал. Ты сидишь тут, куришь, а станок там сам крутится, работа работается. Плохо разве, а?

Жека услышал, как за спиной хмыкнул Марк, и, подумав, что лучше не спорить, осторожно спросил:

– Так что с Ульмаром?

– У себя, наверное, сидит, плов варит, – ответил тот, что с плакатов. – Вон вход, – он сделал движение рукой, – прямо будет лестница, по ней на третий этаж.

– А там?

– А там сам поймешь, – сказал тот, что с плакатов.

– Спасибо, – произнес Жека. – До свидания.

– Бывай, – буркнул работяга и закурил.

Они с Марком вошли в указанную дверь, за которой направо уходил темный коридор, а прямо, действительно, была лестница. Чисто выметенная, с отполированными бесчисленными ладонями деревянными перилами, она поднималась на второй этаж, где сновали между кабинетами женщины в костюмах – там помещалось, по-видимому, цехоуправление.

– Смотрю, ты не дурак потрепаться, – заметил Новопашин.

Уловив ехидство в его голосе, Жека даже не стал ему отвечать.

Пролеты, ведущие на третий этаж, были замусорены коробками, пачками из-под сигарет, скомканной бумагой и осколками битых кирпичей. Прямо на площадке Жека с Марком увидели обитую потемневшей от времени вагонкой дверь, на которой черной краской из баллончика была размашисто накарябана свастика. Справа от двери – большое гулкое помещение, из темноты которого веяло как из погреба. Холодно было так, что изо рта у Новопашина и у Жеки вместе с дыханием вырывался пар.

– Наверное, здесь, – обернулся Жека на Марка.

Тот вместо ответа подошел ближе и рукой толкнул дверь. Она была незапертой и легко и бесшумно открылась.