Кровь избранных

Клиника Джона Хопкинса, большой комплекс у центрального въезда в город. Шань Фен решил понаблюдать, выждать. Он брюхом чуял: что-то должно произойти. Ему хотелось сблизиться с рыжеволосой, поговорить с ней, может, разделить ее боль. Китаец не спал уже несколько дней, но не обращал на это внимания.

Воспользовавшись суетой вокруг прибывших карет «скорой помощи», Шань Фен без труда миновал приемную, и его никто не остановил. Сразу за стойкой регистрации китаец нашел то, что искал: комнату уборщиков. Она была пуста. Теперь надо затеряться в общей массе восточных иммигрантов, которые в больнице могут выполнять только одну работу, не бросаясь при этом в глаза. Спустя несколько минут, Шань Фен уже шел по коридорам, одетый в синюю спецовку, и тащил за собой тележку с тряпками и метлами. Служащий, уборщик, один из многих, без лица и без истории. Такова его жизнь.

Надежды оказаться поблизости от рыжеволосой рухнули. Определить палату труда не составило, номер тридцать пять, но она находилась под строгой охраной, причем правительственной. Проникнуть в помещение возможности не представлялось.

Низко опустив голову, китаец шел мимо тридцать пятой палаты, когда ему встретился врач, не похожий на медика, несмотря на белый халат. И тут Шань Фена вспомнил: человек констатировал смерть Фолберга возле хижины в Пфлюгервилле, в сердце техасских прерий. Тогда его лицо осветила зажигалка. За рыжеволосой охотился Овен…

Нет, не за женщиной, за ее кровью.

Уборщик с восточной внешностью медленно шел к выходу.

«Если не можешь украсть у хозяина, стащи у того, кто его обокрал». Такие слова были в ходу у отчаянных Шанхайских мальчишек. Вот уж не думал, что они когда-нибудь ему пригодятся.

Китаец засек человека Овна сразу за клиникой. Тот не воспользовался одним из боковых выходов, и Шань Фен расценил это как добрый знак. Парень уселся на пассажирское место в серый «шевроле», поджидавший его напротив больницы. Секунду спустя машина тронулась. Иммигрант обратился с горячей молитвой ко всем своим мертвым и еще раз попробовал включить зажигание. Мотор завелся.

Шань Фену показалось, что он ехал за серым автомобилем целую вечность, стараясь, чтобы его не заметили. Густыми хлопьями валил снег, обеспечивая надежное прикрытие. Внезапно «шевроле» резко затормозил у въезда на двухэтажную виллу с маленьким парком вокруг. Китаец проехал мимо ворот и свернул налево, чиркнув по деревянному палисаднику левым крылом. Там мужчина остановил машину и заглушил мотор. Наступила полная тишина, и иммигранту вдруг стало хорошо, как под мягким одеялом. Шань Фен уткнулся лбом в руль и расслабился.

1.40 пополудни

Уже третью ночь Шань Фен проводил в автомобиле, надежно спрятанном в небольшой рощице неподалеку от виллы. Он бы наверняка обморозился, если бы не старый, изорванный, но довольно толстый плед, забытый на заднем сиденье прежним хозяином машины. Вонючие лохмотья спасли ему жизнь. Китаец совсем одурел от усталости, и единственным ощущением, которое время от времени выводило его из полузабытья, была боль в коленях. Чтобы одолеть ночной холод, иммигрант решил размяться короткой прогулкой. Шань Фен потихоньку брел, вдыхая ледяной воздух и посасывая горсть снега, чтобы утолить жажду. И вдруг подъехала карета «скорой помощи». Настал момент, которого китаец так долго ждал.

Прошло восемнадцать лет с тех пор, как Шань Фен ступил на берег страны свободы и удачи. Здесь мужчине довелось столкнуться с ненавистью и презрением, с алчностью и насилием. Независимость он так и не обрел. Едва сойдя с корабля, полный надежд, азиат тут же оказался в лапах Фолберга и других бюрократов и с той поры жил в атмосфере вымогательства и шантажа. Законы новой демократии исключали китайцев, подвергая народ Шань Фена сегрегации на американской территории. Иммигрант нашел работу на фабрике фейерверков, но денег не хватало на достойное существование. Чтобы выжить, пришлось пустить в ход дневники и записки Хофштадтера. Старый барон еще раз пришел ему на помощь.

Шань Фен получил вид на жительство в обмен на первые страницы и связал себя с Фолбергом на долгие годы.

После Второй мировой и бури, которую подняла открытая сенатором Джозефом Маккарти ^[186]«охота на ведьм», страна закоснела. Шань Фен стал реже отправлять бумаги. Между ним и Фолбергом пару раз назревал крупный конфликт, но постепенно все успокоилось. Каждое новое поступление документов требовало много времени для анализа. К тому же чиновник занялся карьерой в только что созданном ЦРУ и отошел от «красивой жизни», от женщин и всяческих пороков.

И вот — такой бессмысленный эпилог. Рыжеволосую красавицу, угодившую в аварию, утащили на носилках на виллу люди Овна.