Кровь или семьдесят два часа

Боли больше не было, лишь что-то давило на грудь. Это был каменный подоконник, через который она перевесилась и наблюдала за своим любимым. На заднем дворе замка он разбирал повозку с лекарскими принадлежностями своего отца. После возвращения скорбной кавалькады охотников, двор был забит неразобраными телегами. Похоронив задранного медведем сына, герцог заливал горе вином, а без его приказа никто не осмеливался прикоснуться к охотничьей амуниции. Вдруг, стоявшая на пригорке повозка сдвинулась с места и, набирая скорость покатилась в сторону Дерека. Кто-то прошмыгнул через двор, бросив вороватый взгляд в сторону ничего не подозревающего сына лекаря, и скрылся в каретном дворе.

— Дерек! Берегись! — что было сил закричала Венди.

Тот обернулся и увидел несущуюся на него телегу. Отбежать он уже не успевал. Подпрыгнув, юноша завалился в отцовскую повозку и едва успел поджать ноги, как раздался страшный треск. Лежа на дне повозки, Дерек увидел безжизненное тело Венди свесившееся из верхнего окна. Не обращая внимания на ссадины и ушибы, он ринулся к ней. Из глубины каретного двора пара белесых глаз с ненавистью следила за тем, как его соперник поднял бесчувственную Венди на руки и исчез из окна.

Увидев запыхавшегося сына несущего обмякшую девушку на руках, эскулап тут же бросил свои опыты с микстурами и склонился над помощницей кухарки.

— Что с ней отец?! — У нее все признаки сквозного ранения в грудь но я не нахожу раны?! До девушки доносились обрывки какого-то приглушенного разговора. Мужские голоса становились все сильнее, и так же сильнее становилась боль.

Вместе с болью вернулось сознание. Вича услышала испуганный голос Дичи: — Что с тобой?! — Очень больно! — Где? — Слева. Не может же это быть инфарктом!? Нет, это был не инфаркт. В тот вечер у нее впервые в жизни порвалось легкое. До этого дня они не подозревали, что при Вичиной болезни бывает еще и такая напасть. Рентген подтвердил неутешительный диагноз, и вместо поездки в Питер они оказались в больнице…

В то время, как Дича заново переживал те далекие события, что-то очень теплое и родное промелькнуло в его сознании и исчезло. Ему показалось, что он упустил что-то важное, то, что сможет им помочь, и это не давало ему покоя. Дича раз за разом прокручивал горькие воспоминания тех дней, выискивая светлые моменты. Грустная улыбка коснулась его лица, когда он вспомнил их импровизированные постирушки. В то время у Вичи в легких обнаружили агрессивные бактерии, и ее перевели в отдельную палату. Больница не могла подвергать риску других пациентов, иммунитет которых был ослаблен их собственными болезнями. А поскольку Вичины микробы были еще и устойчивы ко многим антибиотикам, она представляла собой ходячее бактериологическое оружие. Но, как говорится, нет худа без добра. Благодаря отдельной палате Дича мог беспрепятственно быть с женой круглые сутки. В те короткие часы, когда он прибегал домой, стирать было некогда. Чтобы выйти из положения, Дича закрывался в их палатном туалете и тайком стирал белье в раковине. С наступлением вечернего моциона Вича надевала марлевую повязку, и они устраивали променад по коридору.

Улучив момент, когда никто на них не смотрел, они, веселясь, прошмыгивали мимо сестринского поста к выходу из отделения. По длинному переходу они попадали в здание, где находилась Дичина лаборатория. Там, в пустынной кухне, они заворачивали влажное белье в бумажные полотенца и сушили его в микроволновой печи. Хорошо, что его коллеги не знали, что в этой микроволновке готовилось ночью. Если бы им даже и сказали, то они все равно бы не поверили. Да и кому в голову могло бы прийти такое? — Без всякого сомнения наш менталитет сильно отличается от американского, — говорил он Виче на обратном пути в палату.

И действительно, в любой ситуации русский человек надеется только на себя. Не зря же проводимые тесты на выживание показали, что американцы, в своем большинстве, ждут помощи извне. Из нескольких предложенных предметов первой необходимости они обычно выбирают рацию, сигнальные ракеты и дымовые шашки. Тогда как россияне запасаются спичками, консервами и картой с компасом. Вича молча соглашалась. Она чувствовала себя за Дичей как за каменной стеной и любила его еще крепче.

«Конечно, такие моменты скрашивали ее жизнь в больнице, — с теплотой думал Дича. — Но это было совсем не то, что он искал».

Что-то очень важное лишь на миг всплыло из дальних уголков его памяти. Но вот что? Дича с напряжением пытался выудить из сознания ускользнувшую мысль. Но чем сильнее он старался, тем труднее становилось вспомнить. Наконец, он сдался и прибег к старому трюку. Секрет его заключался в том, что нужно было переключиться на другую тему. Тогда потерянная мысль обидится, что ее перестали искать, и сама вернется. Дича закрыл глаза и начал вспоминать их первую вылазку на балтиморский залив, предоставив поиск упущенной мысли своей подкорке.