Кровь и крест

Когда Альберт соблаговолил проснуться, Конрад налил ему вина и отрезал ломоть овечьего сыра с ржаной лепёшкой, любезно предоставленные хозяйкой постоялого двора Марией в обмен на особо ценный талисман счастья. Женщина надела его на правую руку, как и полагается, решив, что теперь всё пойдёт на лад и деньги потекут на постоялый двор рекой. Откуда? Это не важно, главное – есть пантакль и вера в его магическую силу.

На второй день пути Альберт стал менее разговорчивым. Но пытливый Конрад не унимался и донимал учителя вопросами.

– Учитель, я слышал, что есть духи стихий.

– Есть, их называют элементалы. Все стихии имеют душу и жизнь, так указывал учёный Жюль Лермина в своей книге «Саганы». Саганами он и называл духов. Их можно называть существами, но они не имеют бессмертной души. Они одеваются, как люди, женятся и даже размножаются. Лермин считает, что люди состоят из элементалов. И, соответственно, между саганами и людьми существует тесная связь и взаимодействие. Но я так не считаю. Духи – это духи, назови их хоть саганами или ещё как-нибудь, но они – не люди. Это бесполые существа, которые можно вызывать и поставить себе на службу, но это весьма опасное занятие. Если магу удаётся установить взаимодействие с элементалами, он получает огромную власть на Земле. Однако о саганах думать рано, слишком это сложное учение и могут быть опасные последствия.

– Тогда расскажите мне о чём-нибудь другом.

– Есть такой маг и алхимик Агриппа. Слышали про него?

– Увы, нет, – признался Конрад.

– Так вот он написал фолиант под названием «Оккультная философия». В нём Агриппа указывает, что при проведении опытов необходимы уединение и таинственность. Будучи разглашёнными, они теряют силу и смысл.

После этого Альберт отпил вина из плетёной бутыли и с аппетитом доел сыр. Конрад не понял, что именно хотел сказать учитель. Может, всему своё время? Или он слишком много спрашивает и не всё можно рассказывать при посторонних? Ведь лодочник – не кто иной, как посторонний, – кто знает, что у него на уме…

К вечеру путешественники достигли среднего течения Тибра. Лодочник причалил к берегу.

– Дальше, господа, пешком – часа два быстрой ходьбы. Темнеет поздно, так что успеете до сумерек.

Альберт и Конрад выгрузились из лодки, простились с лодочником и направились в замок герцога.

«Чернокнижники! Чтоб их душу! И герцог Сполетто такой же!» – подумал лодочник, отчаливая от берега.

Глава 3

Путники подошли к замку на заходе солнца. Небо окрасилось в красно-багряные тона. Конрад, поглядев на замок Сполетто, возвышавшийся на кровавых отблесках неба, заметил:

– Завтра будет жаркий день.

– Почему вы так решили, Конрад?

– Вы – учёный, а я всё жизнь прожил в маленьком селении на природе. По такому закату крестьяне достаточно точно определяют погоду на следующий день.

Альберт многозначительно хмыкнул, как это так: Конрад – простой мальчишка, а знает то, что неизвестно ему. Это не порядок, подрыв авторитета учителя.

Наконец Альберт и Конрад достигли подъёмного моста. Они подошли к огромным воротам. За машикулями[5] высоких стен виднелись стрелы многочисленных аркбаллист[6].

– Да, у герцога великолепный замок. Недаром мне говорили, что он сказочно богат, – заметил Альберт и постучал медным кольцом в ворота. Отворилось небольшое оконце, из него на Альберта посмотрели, не мигая, два чёрных, как смоль, глаза.

– Кто вы? Зачем стучите? Беспокоите в столь поздний час?

– Я – Альберт Савойский с учеником, – представился алхимик и махнул в сторону Конрада, – к Его светлости герцогу. Его светлость нанял меня как придворного чародея и предсказателя.

Оконце закрылось и минут через пять распахнулись маленькие ворота. Обладателем чёрных, как смоль, глаз оказался молодой горбун, одетый в коричневый балахон.

– Герцог ожидает вас, сударь, я провожу.

Алхимики вошли во внутренний двор замка, он был просторным, чистым, всё говорило о достатке хозяина: и конюшня, и колодец, витиевато обложенный камнем и украшенный скульптурами двух девушек, держащих кувшины на плечах.

Лестница, ведущая в жилые помещения, с многочисленными барельефами животных, растений, лозами винограда, поражала красотой. До гостей донеслось нежное журчание воды; Конрад пригляделся и увидел водоём, выложенный цветной смальтой[7], в который равномерно ниспадал небольшой водопад из импровизированной пасти льва, вделанной в стене. Вокруг водоёма стояли плетёные кресла; видимо, герцог и его свита любили проводить здесь время, предаваясь приятным светским беседам. Наконец гости поднялись в зал.

– Ожидайте, – распорядился горбун и удалился.